Вэл посмотрела прямо ему в глаза и заговорила уверенным серьезным тоном:

– Ты прав. Но я не играла с тобой. Все, что было тогда, было на самом деле. Я не врала тебе, но, что бы я ни сказала сейчас, ты ведь не поверишь.

Раза глубоко вдохнул холодный воздух. Вэл ощутила, как сердце, сбросив остатки ледяной корки, ускоряет свой бег, увидела, как тяжело ему дается этот разговор, будто внутри его разворачивалась настоящая война, и он не знает, какую сторону принять в затянувшемся конфликте.

– Поверю, – Раза чуть скривил губы, не скрывая внутренней борьбы, – потому что я очень хочу тебе верить.

Вэл совершенно растерялась, такой откровенности. Моргнула, смахивая ресницами замерзшие слезы, не сразу понимая, что ответить.

Что… это значит? Нить происходящего ускользала, и она никак не могла ухватиться за ее конец.

Кожаный плащ мелькнул перед взором, черные прямые волосы с оседающими на них белыми снежинкам взметнулись под налетевшим вдруг порывом ветра.

Вэл заметно дернулась, предугадывая движение Раза.

Он шагнул к ней и протянул руки, крепко обнимая. Подбородок ткнулся в его плечо, Вэл изумленно распахнула веки, ощущая тяжелые ладони на своей спине.

Невообразимо больно. Жизненно необходимо.

Она задержала дыхание, а потом слезы, которые не в силах была сдерживать, потекли по щекам. Вэл повернула голову, пряча лицо на груди Раза, вдыхая теплый знакомый аромат его кожи, и тихо заскулила от завладевшей ею без остатка сжирающей боли.

Просто руки Раза на теле – обыкновенное объятие, – но душа кричала, словно обезумевшая, и давилась едкими слезами.

Она сжала кулаки, стискивая пальцами колючую ткань рубахи. Глухие рыдания вырвались из груди. Раза крепче обхватил ее руками, запуская пальцы в спутанные волосы и прижимая ее голову к себе.

– Не плачь, пожалуйста, – зашептал Раза, целуя каштановые пряди, – не плачь… Почему ты плачешь?

Вэл вжалась в его грудь, ощущая, как мелко дрожат ладони. Перехватило дыхание, она сипло вздохнула, ощущая губами налипшие шерстинки от его теплой рубахи.

«Давай же, скажи ему как есть. Теперь все стало не важно – любой ответ».

– Когда ты рядом – я никто, – тихо заговорила Вэл, прикрывая веки. – Я не могу так. Отпусти меня. Я хочу уйти.

Едва заметная пауза. Грудь Раза поднялась в глубоком вдохе.

– Нет, – произнес он, а потом добавил увереннее: – Нет. Я не отпущу тебя. Никогда. Ты здесь, и я не отпущу тебя.

Вот она, та правда, которую Вэл так боялась узнать.

Назад пути нет, и никогда не было.

У нее был только один шанс, верно? И, вернувшись сюда, она потеряла его.

Тело охватил сильный озноб, заставивший крепко стиснуть зубы.

Безуспешно. Ее колотило от холода или истерики, в которую она позволила себе погрузиться, наслаждаясь болью, но сути это не меняло.

– Я свободна. Ты сам говорил, – вяло пробормотала Вэл, с трудом борясь со своим непослушным языком и стучащими зубами.

Жалкие попытки воззвать к данному Раза слову – она знала это еще до того, как сказала глупые слова вслух.

Руки, удерживающие ее голову, дрогнули.

– Это больше не имеет значения, – твердо сказал он. – Теперь ты со мной, и я не готов вновь потерять тебя.

Вэл застонала, в один миг лишившись всех остатков своих душевных сил.

Пытка.

Это сумасшедшая, безумная, чудовищная в своей жестокости и иронии, бесконечно сладкая пытка.

Никаких сомнений, никаких терзаний, все решено за нее.

Мир рухнул. Изменился вновь. Мгновенно – и навсегда.

Вэл почувствовала необъяснимое облегчение, и внутри, под самыми ребрами, глупая маленькая птичка затрепетала от нахлынувших эмоций, природу которых она никак не могла опознать.

Ладони Раза оставили ее волосы и скользнули ниже, обнимая лицо. Он чуть отстранился от Вэл и приподнял ее подбородок, заглядывая в полуприкрытые влажные глаза.

– Дурочка. Какая ты дурочка. Неужели ты так и не поняла, что это я перед тобой на коленях, Вэл?

Эти слова. Марево нереальности окутало ее, заставляя медленно выдыхать из горящих легких пустой удушающий воздух.

Сердце вышло за пределы разума, достоинства и последних крупиц чувства самосохранения, принимая жизненно важное решение.

Черные глаза и такие же черные густые ресницы. Морщинки усталости, а может быть, скупой редкой улыбки. Прямая линия носа, ямочка над верхней губой и черная колючая щетина. Бледная кожа и черные прямые волосы, которые, как она знала, были очень мягкими на ощупь.

– Я дам тебе все, – проговорил Раза, не мигая глядя в голубые глаза. – Весь этот город, если ты захочешь.

Ну не смешно ли, он предлагает то, что Вэл больше всего ненавидела. А если дать свое согласие – что будет тогда?

Она перевела взгляд с лица Раза на его плечо.

– Мне нужен только твой плащ, иначе я умру от холода, – еле шевеля губами, прошептала она. – Или твоя мохнатая шкура, в которую я готова завернуться прямо сейчас.

Раза улыбнулся знакомой кривой улыбкой.

– Со шкурой подожди, не будь такой жестокой.

Хранящий тепло тела плащ лег на плечи, и Вэл, сунув руки в рукава, крепко обхватила себя, пытаясь согреться, сглотнула, поймав взгляд черных глаз, и приподняла брови.

– Не смотри на меня так.

– Как – так? – тихо спросил Раза, и Вэл на миг замерла, подыскивая нужные слова. Открыла было рот, чтобы произнести очевидное, но замолчала.

Снег падал белыми хлопьями, медленно, казалось, зависая в неподвижном воздухе.

И это было удивительно правильно.

– Хочешь что-нибудь?

Вэл открыла глаза, всматриваясь в потолочные балки, покрашенные темным. Боль, стучащая в висках, усилилась, когда она приподнялась, опираясь руками о брошенный близ пылающего камина плетеный ковер.

– Нет, – рассеянно отозвалась она, потирая лоб.

Слезы никогда не проходили для нее даром, вызывая головную боль.

Но только лишь слезы были причиной сжимающегося на висках незримого металлического обруча? Да, если забыть о ноющей скуле.

– Уверена? – Раза подошел ближе, замирая в шаге от скрючившейся на полу фигуры. – Ты неважно выглядишь.

– Удивительно, правда? – сварливо отозвалась Вэл. – Мне веки не поднять. И голова раскалывается.

– Не нужно было столько плакать, – с усмешкой в голосе произнес Раза. Вэл подняла на него недовольное лицо.

– Спасибо, мог бы просто промолчать, – пробормотала она, поколебалась мгновение, раздумывая, а потом добавила: – А еще не бить меня с такой силой. Голова болит именно из-за тебя.