Мне всего на мгновение показалось, что это конец, что это победа сестры, что пережить такое нам с Дмитрием будет нелегко. Но, вспомнив ту малышку и то время, когда я сама растила сына одна — я вдруг поняла, что ничего страшного и не случилось. Ну в самом деле, что такого ужасного в том, что у Дмитрия есть еще одна дочь? Он же обещал, что это никак не отразится на нашей семье. Ну и чего добилась сестрица своей выходкой? Выплаты алиментов? Деньги — они приходят и уходят, главное, что мы будем по — прежнему вместе! Еще бы мамаша этой малышки нам больше не портила жизнь… А сама девочка — она тут явно такая же пострадавшая сторона, как и мы. Только она пострадала от действий своей родной матери. Мне даже становится страшно, когда я думаю, что будет дальше с малышкой, если уже с рождения ее пытаются использовать как орудие манипуляции!

Я села ровно и встретилась с надменным взглядом сестрицы. Только на этот раз я его не проигнорировала, а ответила ей усмешкой, которая явно сбила с нее спесь.

Судья удалился для принятия решения, и все присутствующие стали ждать его возвращения. Мне хотелось побыстрей с этим покончить, самое главное мы все равно уже узнали.

Дмитрий сидел слегка подавленный и бросал в мою сторону взволнованные взгляды. Наверное, он пытался понять, как эта новость на меня подействовала. Я послала мужу незаметный воздушный поцелуй, едва коснувшись кончиками пальцев своих губ, показывая тем самым, что все хорошо. И он выдохнул с явным облегчением, нежно улыбнувшись мне в ответ.

Когда вернулся судья и провозгласил принятое решение (именно такое, какое мы и ожидали), я подумала, что на этом все закончилось, и начала подниматься с места. Но тут раздался возмущенный голос сестрицы:

— И это все?! — почти прокричала она. — То есть он будет платить эти жалкие копейки… и все?

Из нее так и лезло возмущение! Но я бы не назвала сумму, озвученную судьей, копейками. На те деньги, которые Дмитрий будет ей выплачивать каждый месяц, мы с сыном могли прожить полгода, ни в чем себе не оказывая!

— Гражданка! — сказал вдруг серьезно судья. — А что вы, собственно, хотели, когда решили рожать ребенка от женатого мужчины? На что рассчитывали? Решение суда подлежит обжалованию в апелляционном порядке в течение десяти дней, но скажу прямо: на вашем месте я бы не рассчитывал на удачный исход.

И я как — то иначе посмотрела на судью. Не как на законного представителя, а как на обычного человека. Он был весьма серьезным мужчиной, по возрасту примерно как мой отец. Он недобрым взглядом смотрел на Марину с явным осуждением и неодобрением. Ну да, мало того, что адвокаты предъявили явные доказательства циничности и несерьезности моей сестры, которой нужны только деньги, так теперь она сама это подтверждает своим поведением.

— Я хочу, чтобы мой ребенок имел такие же права на бизнес и на всю недвижимость, как и их дети! — заявила вполне серьезно Марина.

Судья удивленно посмотрел на мою сестру.

— Милочка! — вдруг хохотнул судья. — Вы, когда проворачивали эту аферу, наводили справки о финансовом положении Туманова Дмитрия Михайловича? У него нет бизнеса, он обанкротился год назад, а из недвижимости у него в наличии только дом, в котором он проживает сейчас со своей семьей. Так чего вы хотите? Чтобы он прописал вашу дочь там? — спросил он.

— Нет, не может этого быть! — в ярости прокричала Маринка.

— В следующий раз планируйте свои действия более тщательно. На этом заседание суда окончено, — вернув себе официальный тон, сказал судья и встал.

Когда судья удалился, Маринка вдруг подскочила ко мне. Хорошо, что в это время я успела уже встать. Она со словами «это все ты, гадина!» кинулась на меня, а я даже испугаться или среагировать не успела, так как сестру перехватил и скрутил Матвей. А сама я была аккуратно задвинута за такую надежную и родную спину мужа.

Маринка со смесью злости и растерянности смотрела на мощную фигуру Дмитрия, глупо хлопая глазами, она силилась что — то сказать. Но то ли не могла сформулировать свои претензии, то ли не рискнула говорить вообще.

— Ты! — грубо сказал Дмитрий. — Забудешь обо мне и о моей семье! Никогда! Слышишь? Никогда не приблизишься к ним ближе чем на сто метров. Иначе пеняй на себя! — холодно отчеканил муж.

Таким холодным и отчужденным я не видела его уже давно. Кажется, именно таким он был при первых наших встречах, когда он узнал о сыне. Больше не говоря ни слова, Дмитрий обнял меня за плечи и направился к выходу.

— А как же Лизочка? — сдавленным голосом спросила Марина.

Дмитрий замер, сжав челюсти, и, нехотя выпустив меня из объятий, повернулся к Марине.

— Я не отказываюсь от ребенка. ЕЙ я буду помогать, ЕЙ я обеспечу будущее, я прослежу, чтобы алименты тратились только не НЕЕ, а ТЫ можешь и дальше думать, как разбогатеть за чужой счет! — проговорил сквозь зубы Дмитрий. — Остальное тебе объяснят мои адвокаты!

И, резко развернувшись, Дмитрий приобнял меня за талию и пошел прочь, больше не оглядываясь.

— И что это было? — спросила я у мужа, когда мы вернулись в отель.

Я стала неспешно собирать вещи, которые мы успели разбросать по номеру. А пока занималась этим несложным делом, я постепенно успокаивалась и начинала думать чуть более трезво. Завтра с утра мы возвращаемся домой, и лучше нам с Дмитрием прояснить некоторые нюансы здесь, а не везти негативные эмоции домой.

— Что именно? — переспросил Дмитрий, явно не слишком понимая, что я имею в виду.

— Все! — ответила я ему. — Как так получилось, что мы женаты уже бог знает сколько, если на самом деле в браке состоим чуть больше полугода? И ты что, действительно обанкротился? — засыпала я его вопросами.

— Тебя беспокоит новость о том, что я банкрот? — спросил он, пристально смотря на меня.

— Нет, конечно! — ответила я. — Просто узнать об этом вот так — это… это не очень — то и приятно! — возмутилась я.

Дмитрий грустно улыбнулся и, перехватив меня на полпути к чемодану, куда я хотела закинуть свои вещи, прижал сопротивляющуюся меня к своей груди и, поцеловав в висок, проговорил:

— Не злись, пожалуйста, я сделал это только ради вас. Да, возможно, это было нечестно с моей стороны так поступать, но так надо было.

Слушая спокойный размеренный голос Дмитрия, я затихла в его руках. Его объятия, его голос творили со мной невероятные вещи. Еще минуту назад я была возмущена тем, что узнала на суде, а сейчас мне все это казалось сущей мелочью. И эти резкие перемены настроения, и то, как на меня влияет Дмитрий, — это иногда раздражало, но я не могла с собой ничего поделать.

— И что дальше? — спросила я мужа.

— А что дальше? — удивился он. — Дальше мы возвращаемся домой и стараемся как можно быстрее об этом забыть, — сказал Дмитрий.

— Дим, а разве получится? — спросила я, зная точно, что такое никогда не забудешь.