был такой момент, когда ты совершенно не хочешь, чтобы кто-нибудь тебя разубеждал, а она разубеждала: «Нет, это не так…» — И тут я посмотрел на неё и из упрямства сказал: — Неужели?! А почему мы не идем смотреть ту квартиру? Может быть, объяснишь?

Она бросила на меня удивленный взгляд. — А какая тут связь…

— Есть связь! Есть! Всё со всем имеет связь! — я изрыгал бешенство.

— Я не успела, — сказала она. Потом вдохнула, будто у неё нарушился ритм дыхания. — Ты считаешь, что я не хочу…

— Ничего я не считаю! — сказал я.

Я отошел от окна и сел. Я смотрел в сторону, но чувствовал на себе её взгляд.

Повернулся к ней. Теперь она смотрела куда-то в сторону, как будто изучает состояние лака на паркете.

— Сорри, — сказал я.

Она посмотрела на меня через плечо.

Я сделал какое-то движение руками в воздухе, как плохой дирижер. — Всё это сводит меня с ума, прости.

— Но больше не вытряхивай такое на меня, — сказала она как бы с пониманием, но при этом подводя черту.

— Не буду, — сказал я. И добавил: — Действительно, нехорошо получилось. У тебя генеральная и вообще…

Я поцеловал её плечо.

— Хорошо, — сказала она, но мое прикосновение проигнорировала. — Мне пора.

И направилась к двери. Я сказал: — Правда, прости, неподходящий момент сбивать тебя с ритма…

Она стояла перед дверью. В нерешительности. Я подошел.

— Всё будет о’кей… Главное — спокойствие. Ты это можешь, — сказал я.

Она обняла меня. Крепко.

Потом посмотрела на меня как на кого-то, кто вернулся издалека… Счастливая, что я снова здесь.

— А с ним всё будет в порядке, поверь мне, — сказала она, погладила меня по щеке и ушла.

Я взял из холодильника пиво.

Открыл банку, поставил стакан.

Милка, Борис, вся эта проклятая неразбериха распространяется дальше, теперь в неё вовлечены и мы с Саней. Не можешь остаться «кул», подумал я. Интриги, сети. Безумие. «Хот» люди.

Почему я кричал на неё? Мы с ней так не разговариваем… Она ни в чем передо мной не виновата.

Я должен быть «кул»… Пока в стакане поднималась пивная пена, я попытался подумать о том, какая это прекрасная картина, великолепное зрелище, прямо как в рекламе.

Я смотрел на стоящее передо мной пиво. Взял стакан, как берет его герой рекламного ролика, отпил два глотка и вздохнул.

* * *

Великолепны, великолепны, великолепны! Ракеты «Томагавк», использующиеся с Первой войны в заливе, — это еще одно технологическое чудо, которое летит, летит, летит почти со скоростью звука на заданной высоте над землей, и её боеголовка весом в 450 кг попадает точно в запрограммированную цель на расстоянии до 1600 км! Как приятно такое писать, мне-то это всё пофиг! На вооружении морской пехоты США есть около 1000 «Томагавков» и каждый «Томагавк» стоит 600.000 долларов, и вот я, брат, прикидываю: смотри, чтобы такой штуковиной в кого-то шарахнуть, нужно иметь офигенно мощную причину, то есть я хочу сказать, что для того, чтобы в кого-то швырять чемодан, в котором 600.000 долларов, ты, брат, должен иметь мощную финансовую причину, иначе, братишка, это совершенно невыгодно! Потому что глупо, если ракета стоит дороже, чем то, во что она попадет! Я понял, блин, это главная проблема американского присутствия в мире! Не будешь же пулять в каждого кретина! Воевать имеет смысл только там, где это выгодно! Вот, например, в Африке действительно невыгодно! Во что бы ты ни попал — всё дешевка! Всё что угодно разрушенное в Африке не оправдывает цену ракеты! Вот в чём проблема с ведением военных действий в странах третьего мира! Низкие цены на недвижимость! Можно сказать, что, воюя с ними, оказываешься в убытке!

Вот! Убыток! Видишь, до чего дело дошло! Этим ребятам, из Африки, надо бы хоть немного развиться, надо им в этом помочь, и только потом уже сыпать на них ракеты! А так бессмысленно! Нет смысла, а смысл — это самое важное!

Но однажды, когда «Томагавки» подешевеют, мир изменится! Когда придумают супероружие по приемлемой цене, мир станет другим! Тогда амеры смогут вмешиваться и туда, где нет денег! Но вот вопрос, а когда это случится? И случится ли вообще? Я думаю, что супероружие останется дорогим! Хотя бы просто для того, чтобы кто попало не палил в других кого попало! Если бы какой-нибудь бедняк добрался до «Томагавка», всё бы на хер пропало! Тот, кто богат, он, по крайней мере, сохраняет нетронутыми свои имения, он всё калькулирует, а когда оружие оказывается в руках бедного… Я имею в виду, что если у него нет ничего, только оружие! Дерьмовая психологическая ситуация!

Тебе просто хочется из него жахнуть, просто для того, чтобы все увидели, что и у тебя кое-что имеется!

Ты просто не можешь сдержаться, ты должен жахнуть! В этом проблема с войнами бедняков! (Ты сам посмотри, что с этим делать, мне приходится немного пофилософствовать, а то здесь мне совсем нечего делать!) Вот взять, к примеру, сербов, бедняки, все девяностые годы воюют, а никакого финансового плана у них нет! Воюют, воюют, а всё больше и больше оказываются в жопе! С развитыми народами такого случиться не может! А братья сербы палят и палят из последних сил, наносят огромный ущерб, а потом не знают, что делать дальше! Заняли половину Боснии и торчат там без всякого смысла! Без гроша ломаного!

Знаешь, всё это людям и психологически вредно! После войны и этого грёбаного стресса человеку хорошо бы немножко отдохнуть! А не стараться наверстать упущенное и вкалывать, мать твою! Кто заставит воина работать — это старый индейский вопрос! Сейчас его нельзя отправить в резервацию и заставить там сажать кукурузу. Джеронимо там сгниет, вместе со своими сотоварищами! Как только дело дрянь, они идут к психиатру! А пока продолжается сраная тягомотина, пока осваиваешь высоту за высотой, груду за грудой камней, канаву за канавой, колючий куст за колючим кустом, пока передвигаешь границы — всё это выглядит так, как будто всё куда-то движется, развивается, как будто, как говорят, существует какая-то перспектива!

Это тяжелая проблема