Потом эскимосы уходят, с песней.

Потом приходит, неторопливо, большой белый медведь, тот, который пьет кока-колу.

За ним подтягивается целое семейство белых медведей, они садятся на мою могилу.

«Хм, может быть, я не вполне мертв», — думаю я, глядя наверх, на их зады.

А их число всё растет.

Зады у них теплые, и лёд под ними тает.

Вот так, жду их.

Тут у меня, к счастью, звонит будильник.

Перед тем как почистить зубы и выпить кофе, я включаю ноут. Захожу в Интернет, сообщения валят валом, я еще не вполне проснулся… A big penis is not an illusion anymore, пишет мне некто исполненный доброжелательности. Мне предлагают виагру и членство в контакт-клубе, с помощью которого 75 % его членов смогли наконец трахнуть бабу… Еще меня проинформировали, что я выиграл 206 тысяч фунтов в британской Национальной лотерее, но я не мог до конца в это поверить, потому что, надо же, какое совпадение, выиграл еще и 667 тысяч евро в Loteria Espanol… Я каждый день выигрывал в лотереях и имел шанс трахать огроменным пенисом, но меня это больше не радовало, вот оно то, что называют пресыщением… Ко мне обратился с сообщением Кофи Эдвардс, директор Fidelity Bank из Нигерии, где на каком-то счете, из-за стечения обстоятельств, застряло 20 миллионов американских долларов, и теперь старина Кофи просил меня оказать услугу и забрать их. Грех жаловаться, сплошь хорошие вести. Но от Бориса — ничего.

Саня вошла в тот момент, когда пена от «Коладента» ползла у меня по подбородку. Она всегда смеется надо мной, говорит, я не умею чистить зубы, но сейчас было видно, что смеяться она не хочет. Это была усмешка, которая бежала… В руках у неё была та самая газета, и я тут же сообразил, что там. Думаю, что от киоска до квартиры она старалась, чтобы выражение её лица выглядело как ничего особенного, но это ей не удалось.

Выплюнув пену, я сказал: — Опа! Похоже, у малышки вышло первое интервью?!

Она улыбнулась своему волнению. Такая демонстрация собственного тщеславия — это очень интимная штука, подумал я. Перед остальными она наденет маску дамочки, которая к такому привыкла, но передо мной… Она пару раз подпрыгнула, как девочка, громким голосом подражая звуку полицейской сирены. Я поцеловал её в нос. Может, мы придали этому слишком большое значение, но первое интервью это всё-таки первое интервью!

И вот мы за столом, толкаемся плечами, а в культурном разделе «Ежедневника», нашего лютого конкурента, стоит заголовок: МЫ СТАЛИ СВИДЕТЕЛЯМИ ХИМИИ НА СЦЕНЕ. Ниже фотография, её с Ерманом, в разгар игры, на репетиции… Его рука обнимала её за талию… Хм… Ладно, спокойно, он просто обнял её за талию, но геповцы сляпали такой заголовок, что сердце у меня рычит, как дизельный двигатель морозным утром, и мне всё-таки приходится спросить: — Погоди, а что означает этот заголовок?

— Что?

— Получается так, что между тобой и Ерманом возникла химия…

— Ты в своём уме?

Удовлетворяет ли меня такой ответ, спросил я себя. Я не мог продолжать разговор в беспристрастном тоне.

— Не может быть, чтобы… чтобы ты в своем восторге… не заметила двусмысленность этого заголовка, — сказал я.

— Да ладно… — сказала она. — Ну да, заметила, но… Это ничего не значит.

— Скажи, ты мне изменяешь? — спросил я тут же.

— Нет, — сказала она и посмотрела на меня очень решительно, и тут же добавила: — А ты мне?

Она меня слегка удивила. При чём здесь я?

— Нет.

— А другие женщины кажутся тебе привлекательными?

— С чего это ты вдруг? — Вот так контратака, подумал я.

— Так кажутся?

— Думаю, что… нет, — сказал я.

И потом спросил, чувствуя, что всё это как-то не так: — А тебе другие мужчины?

Она посмотрела на меня довольно враждебно и сказала: — Нет.

— Сорри, — сказал я.

— О’кей, — сказала она. Сделала паузу и добавила: — Осел!

Меня успокоило то, что она рассердилась.

Лучше нам об этом не продолжать, подумал я. Лучше ничего не знать. Конечно, мне кажутся привлекательными другие женщины, почему бы им такими не казаться? Идеальной дисциплины в любви, по-моему, не существует… Совершенно невозможно, чтобы мне не казались привлекательными другие женщины. Но я себя сдерживаю.

Интересно, а у неё это тоже так?

Лучше об этом не думать, подумал я. Это всего лишь грязная газетенка. Если речь идет о девушке, то, мать их так, заголовок должен быть двусмысленным! Мужской медийный шовинизм ещё ни разу меня так не жалил.

Там были ещё две фотографии, на которых она одна, позирует, сняты в студии. Я смотрел на эти фотки… Когда-то она была худышкой. За эти четыре года у неё появились привлекательные округлости. Она обладает — как было написано под фотографиями — всеми предпосылками стать звездой. При этом, ясное дело, имелось в виду стать секс-символом или женщиной-вамп.

Всё это показалось мне удивительным.

В повседневной жизни Саня защищалась от такого представления о своём образе. Она предпочитала молодежную моду унисекс, джинсы и кроссовки. Но я становился свидетелем того, как этот защитный имидж уходит в прошлое.

Смотрю на эти фотки… они её сфотографировали в костюме из спектакля, дешевом и возбуждающем. Что поделаешь, у неё такая роль. Но этот кошачий взгляд, эта голая талия, эта нескромная грудь под легкой блузкой, это бедро, всё в цвете… И вот всё исчезает, я чувствую прилив эрекции и выбираю классический вариант: хватаю её за задницу… Целую шею…

Но она меня отталкивает: — Эй, я вижу, для тебя самое важное это фотки!

И я остался с открытым ртом, как кретин, которому дали от ворот поворот.

— Вот, посмотри, что здесь написано….

— Да, да, — сказал я и кивнул.

— Ох, вот такими будут все реакции, — причитала она.

— Нет, нет, — сказал я. — Дело не в этом, просто…

Сейчас я снова сделал вид, что читаю это