усмехнулся: почему мы басмачи? Да потому, что представляем вооружённый отряд, действующий сам по себе. Почему не душманы? Да потому, что мы не собираемся воевать с шурави. У меня своих дел полно, чтобы с кем-то воевать. Мне бы тихонько мимо пройти, незаметно для всех. Пока, правда, не получается.

— Нас тут не ждали, Аль-Шафи, — сказал Саид.

— Нас нигде не ждут. Найди и поговори с тем, кто тут остался за главного, успокой его и объясни, что нам нужен проводник в сторону Асадабада. Я ему заплачу. И спроси, кто были те вооружённые двое, которых мы видели вчера.

Достав пачку афгани, я продемонстрировал их не только Саиду, но и нескольким старикам. Они сидели у своих жилищ, поджав ноги, и скорбно качали лысыми головами с навёрнутой чалмой.

— Сейчас сделаю, Аль-Шафи.

Взяв у меня деньги, Саид подошёл к старикам и начал о чём-то разговаривать, показывая при этом деньги. Пока он договаривался, мы расположились на привал.

Запылал костёр, закипела вода в котелках, принимая в себя крупу и тушёнку. Вскоре аппетитный запах разнёсся по кишлаку, и люди потянулись на огонёк. Востроглазый мальчишка, пошептавшись с дедом, бросился в горы и быстро скрылся среди колючего кустарника, что рос на каменистых осыпях.

Я не торопился. Ночевать тут я не собирался, а проводник нужен. Обедали мы с Саидом отдельно от всех. Рядом крутился чумазый ребёнок, я даже сразу не понял, мальчик это или девочка. Думая о своём, я откусил кусок лепёшки и начал жевать. Рука опустилась в котелок с кашей, зачерпнув кусок тушёнки.

Подняв взгляд, я увидел напротив голодные глаза ребёнка, что мусолил во рту грязный палец.

— На! — я протянул ему кусок лепёшки с мясом.

Ребёнок правильно понял, что ему предлагают поесть. Словно молния мелькнула передо мной, и вот моя рука пуста, а ребёнок убегает, уминая за обе щёки лепёшку. Была б на ней свиная тушёнка, и её бы съели, несмотря на запрет. Дети, что с них взять…

Саид удивлённо посмотрел на меня. Я лишь пожал плечами и отломил ещё кусок. Поднял глаза и увидел напротив уже две пары глаз, вторые явно принадлежали девочке. Вот так вот. Стоит одному злому негру дать слабину, показать себя с другой стороны, так тут же сбегается полкишлака, чтобы воспользоваться его добротой. Ну и ладно.

Уже два куска лепёшки оказались в руках у детей, и на этом я завершил трапезу. Подхватив винтовку и поправив на поясе кобуру с пистолетом, я снова превратился в сурового вояку.

В этой жизни ничего не происходит просто так. Не знаю, слова ли Саида, или несчастный кусок лепёшки, полученный детьми, решили исход дела, но мы нашли проводника и к вечеру отправились в неизведанные долины и перевалы.

На первом перевале в трещинах между крупных камней ещё лежал снег. Дул сильный холодный ветер. Длинные неровные полосы прошлогоднего льда, словно мощные бивни давно вымерших мамонтов, желтели на вершинах гор, грозя нам неизвестными карами. Было холодно, а пронизывающий ветер всё время норовил забраться под накинутые сверху тёплые халаты.

Перевал мы преодолевали целые сутки, не останавливаясь даже на ночёвку. Жалея животных, я не жалел людей. Оставаться на холодном перевале чревато потерей ослов. А люди? Люди везде пройдут, если их мотивировать. Себя-то я тоже не жалел. Лишь глубокой ночью мы смогли преодолеть перевал и сразу же остановились на отдых. Осталось идти совсем немного.

По словам проводника, ещё два дневных перехода, и мы достигнем Мараварского ущелья, из которого откроется прямой путь в желанный мне город. Но в начале ущелья находятся два кишлака, Сангам и Даридам, и там могут быть моджахеды. Само селение Маравар располагалось вблизи города, там стоял небольшой советский гарнизон. И это было следующей проблемой.

В это время к нам подошёл проводник и начал говорить. Саид переводил его слова.

— Он говорит, что доведёт нас до Мараварского ущелья, а дальше не пойдёт.

— Спроси у него, почему?

— Не говорит, — пожал плечами Саид после минутного разговора с проводником.

— М-м-м. Ладно.

Проводник отошёл от нас и уселся немного в сторонке.

— Аль-Шафи, а что ты будешь делать дальше?

— А дальше мне приснится сон, в котором я обрету знания, и приму решение. Но пока нам следует заняться своими делами. Смотри за людьми и не задавай глупых вопросов. Есть недовольные?

— Нет, все довольны, даже удивлены твоим мягким обращением с местными жителями.

— Мне не нужны враги за спиной, нам ещё возвращаться. Ты расплатился с проводником?

— Да.

— Той суммой, которую он просил?

— Да.

Второе «да» было сказано с секундной заминкой.

— Иди сюда, Кемаль, — я махнул проводнику.

Тот, правильно меня поняв, тут же подошёл.

— Сколько афгани ты получил? — спросил я, показав это на пальцах.

Проводник тут же показал, сколько.

Понятно. Ничего больше не говоря, я выдал ему несколько крупных купюр, искоса глянув при этом на Саида.

— Это тебе за труды. Когда придём, Кемаль?

— Завтра, завтра, — покачал головой тот.

— Хорошо, иди.

Отпустив проводника, я гневно повернулся к Саиду. Тот потупил взгляд.

— Ещё раз ты меня обманешь, хоть на копейку или в любом слове, и ты умрёшь. Я не прощаю ни обмана, ни предательства, Саид. Запомни это навсегда. В наказание ты будешь пулемётчиком, а мне придётся командовать отрядом лично. Слова твоего языка я изучил, так что справлюсь. Ты дал мне клятву крови и при этом пытаешься нажиться на копейках? Ты совсем дурак или прикидываешься?

— Я не обманывал тебя, Аль-Шафи. Если я кого и обманул, то только проводника. Прошу тебя, не гневайся. Я не думал, что ты будешь ругаться.

— Теперь тебе не надо думать, теперь ты это точно знаешь.

Саид безропотно встал и, подойдя к пулемётчику, забрал у него оружие, что-то коротко объяснив. Я отвернулся, еле сдерживаясь. Неожиданно проводник поднялся и, подойдя ко мне, тихо заговорил на ломанном английском.

— Аль-Шафи, ты справедливый, поэтому я отвечу на вопрос, что ты раньше задал. Я не хочу идти дальше, потому что в ущелье сидят моджахеды и не пропускают никого, а если пропускают, то берут за это большой бакшиш. Мне туда не нужно, там верная смерть. А вас они не пропустят. Если и возьмут денег сначала, то всё равно обманут. Их много, больше, чем вас, командует ими Рябой Али. У него есть даже американец.

— То есть мы с ними не справимся?

— Да, их больше сотни, и они все хорошо вооружены, а у вас только, — проводник насмешливо посмотрел по сторонам, — один старый пулемёт.

Я скривился: что правда, то