голосе Самуила вновь прорезалось презрение. — Надеетесь, что я буду магически истощен перед поединком? О да, я принимаю ваш вызов, не сомневайтесь. Давно пора преподать вам настоящий урок.

— Преподайте. Это ведь ваша работа.

— Но вы забылись, мой мятежный ученик. Влить ману в покалеченного вами человека не просьба, а приказ. И вы обязаны его выполнить. Это в ваших же интересах. Магия, знаете ли, не любит уклоняющихся от обязанностей, и чем больше человек ею владеет, чем больше она доверилась ему, тем больше не любит.

— Это вы забываетесь, мой глупый учитель. Разве приняв мой вызов вы не выделили нас временно из текущих правил? До конца поединка (и вашего) вы не можете мне ни приказывать, ни указывать.

Самуил похолодел. Он понял.

— Так это она тебя подучила! — Воскликнул маг, осененный догадкой. — Твоя эльфийка! Как же я сразу не сообразил. Действительно старею. Это все целиком ее план?! Да, парень, снимаю все вопросы. С доверившимся нелюди говорить не о чем. И что же она хочет?

— Вас. — При одном упоминании девушки, Максим испытал облегчение и радость. — Вы вот ее не любите, а она довольно высоко вас оценила, как и Ивана. Потому — мы решили, что логично вас обоих взять в свой отряд.

— Отряд? — У Самуила на лбу выступили капли пота, ему казалось, что он бредит, столь немыслимое говорил сейчас вальяжно стоящий перед ним парень. Но реальность не отступала.

— Отряд, — весело подтвердил Максим, — так же как и ее. Я одолею вас, мастер, но постараюсь сохранить вам жизнь в обмен на службу. Как вам такой вариант? Мне до смерти надоело терпеть ваше мнимое превосходство. Сильный подчиняет слабого, а не служит ему, такова жизнь. Вы здесь не от себя, понимаю, вы здесь от государства. Но вы перешли границы дозволенного и любой суд признает мою правоту и право на действие. Так что я вас позаимствую у государства, вы будете мне служить или умрете. А государство… Государство не обеднеет. Пришлют нового мага, только и всего. Ну что, мой кучерявый недруг, сразимся? Моя Правда против вашей, что может быть проще?

Самуил молчал так долго, что Максиму надоело.

— Вызов сделан и принят, не так ли, мой пока еще учитель? Как все правильно обставить я доверяю вам, даже спорить не собираюсь с вашим великим опытом. Сегодня? Сейчас? Завтра? Мне все равно, я готов.

— Ты пожалеешь, Максим. Это не угроза, лишь факт. А что до правил, они и впрямь не сложные. Я вызову смотрящего за соблюдением Справедливости, он будет здесь через час или два. Сегодня. Тянуть не имеет смысла. Но что ты поставишь на кон? Жизнь — слишком просто. Ты верно думаешь, что рискуешь лишь ей и потому так смел. Юность безбашена, а вам нет еще и тридцати. Пан или пропал. Сколько костей подобных юнцов гниют в земле? Но всякий думает, что уж ему-то повезет. Я даже пожелаю вам удачи. Готовьтесь. И знайте — после того как я размажу вас, хоронить будет нечего. Но будет что забрать. Вашу эльфийку. Не приходило в вашу пустую голову, что она вас обманывает, играет вами, скажите?

— Пусть, женщинам свойствено лукавство. Разве не за это, в том числе, мы их и любим?

Самуил отпрянул. Это уже не лезло ни в какие ворота. Парня надо было спасать, и он мучительно искал выход из ситуации. Мысленно маг ругал себя последними словами за то, что упустил и не заметил изменений в ученике. От последних же слов ему попросту стало страшно, как бывает страшно когда на твоих глазах сильный зверь рвет и пожирает другого человека, а ты лишь беспомощно смотришь на это, не в силах вырвать жертву из пасти, чтобы не рискнуть жизнью самому.

— Вы сошли с ума. Лукавство. Любовь. Женщины. Она эльфийка, Максим, эльфийка. Не женщина. Не человек. Она враг-искуситель. И для меня не будет более наглядного урока, чем вспоминать потом, что она сделала с вами. Вы никогда не сможете знать ее планы, поскольку знание подразумевает понимание, а понять нелюдь — нетривиальная задача, и уж вовсе невозможная, если самому при этом остаться человеком. Вы победите меня, давайте представим на минуту невозможное, пофантазируем. И что же? Ее план исполнится, поздравляю. Но представьте, что вы проиграете, что же тогда? Она станет моей слугой, а не вашей. Моей. По закону. И не думали ли вы, что именно в этом может состоять ее план, мой глупый и наивный ученик? Вы победили — ее план сработал. Вы проиграли — ее план сработал. Очень по-эльфийски.

Максим понял, что пропустил удар.

— А что у вас мне можно будет взять в наследство, если я вас все-таки прикончу?

— Ага. Начали понимать. Поздравляю. Возьмете мой посох, хотя, на вашем месте, я все же думал бы о другом.

— Я думаю о том как и когда вы будете лечить Ивана. Согласитесь, было бы куда логичнее, если бы об этом думали вы.

— Никак и никогда, юноша. Вы не оставили мне выбора. Ему осталось минут десять, дольше все, магия не поможет. Я вынужден принести друга в жертву. В жертву вам, хоть вы и не осознаете. И это не добавит к вам симпатий, когда мы начнем физически решать навязанный вами вопрос.

— Моя вина? — Удивился Максим. — В чем? В том, что друг думает прежде всего о себе, а лишь после о друге? Нет, увольте. Вы можете высмеивать мою глупость сколь хотите преувеличенно, но не вешайте на меня свою трусость.

— Вы прекрасно все понимаете и напрасно пытаетесь меня вывести из себя. Теперь, когда я все понял, для вас это стало достаточно затруднительным. На серьезно больных не обижаются, а вы, Максим, очень больны. Она спалила вас как огонь сухостой. И ответит за это, можете мне в этом поверить.

— Знаете, Самуил, в чем ваша проблема? Вы не верите в людей. А это значит — не верите и в себя. Потому проиграете. Вы и сейчас боитесь, ведь ваше "понимание", как и ваше спокойствие — ложь. Боитесь чего? Задумайтесь. Предать друга, если он действительно вам друг, и этой ценой победить — не лучшая идея. Друзья предают, такое бывает. Но друзей не предают. Смотрите.