а во-вторых, весь город стоит на ушах.

— А что случилось?

— Да вчера вечером одного ответственного чиновника из мэрии грохнули, — объяснил капитан полиции.

— Кого?

— Со смешной фамилией.

— Не Оборванцева ли? — не поверил Николай.

— Именно его, а ты что, слышал уже?

— Я только вчера с ним беседовал. Он же на моем участке обитает.

— Надо же, — удивился участковый Романов, — как тебе не повезло! Ну, теперь жди: скоро к тебе налетят соколы из следственного комитета, трясти будут.

— А как его убили?

— Застрелили через окно в квартире. Жена за городом была, и он должен был подъехать. Но не подъехал. Она звонила, звонила, муж не отвечал, а такого, по ее словам, не было ни разу. Попросила водителя его служебного авто проверить, но тот ответил, что уже выпил, отмечая праздник, и вообще ему добираться из Купчино далековато. Тогда жена сама поехала. Вошла на кухню, а он там лежит с пулей в голове.

— Откуда же стреляли? Окна его квартиры на Таврический сад выходят, как мне кажется. Из сада вряд ли… Если только с Потемкинской, но там расстояние через сад с полкилометра почти…

— Да нас с тобой это не касается. На моем участке двадцать тысяч человек проживает, да еще предприятия разные, небольшие, конечно, да еще офисы.

— Как ты справляешься? — удивился Францев.

— Да нас двое на участок. Третьего обещают дать, но как-то все не дают. Вчера, например, один гражданин решил жену с работы встретить — цветы купил, праздник ведь. Пошел к офису фирмы, где она трудится, да там офис — одно название; три кабинета и приемная — типа турфирма. Входная дверь не заперта, в приемной на столе остатки пиршества. Мужик заходит в кабинет директора, а там… Веселье, так сказать, в самом разгаре, и непонятно, кто кого поздравляет. Муж, конечно, полез разбираться.

— До убийства, надеюсь, не дошло? — спросил Николай.

— Не дошло, директор фирмы мужика спас: оттянул в сторону разъяренную женщину. Ну все равно она ему все лицо ногтями расцарапала и бутылкой шампанского по голове дала… И ногами еще пнула пару раз. Директор в полицию позвонил, а из отдела меня уже туда послали. Когда прибыл на место, там уже все тихо-спокойно было. Они сидели втроем, выпивали, женские чулочки на люстре… но я разогнал эту теплую компании, потому как непонятно еще, чем вся эта идиллия закончится. Но сначала провел с ними разъяснительную беседу на предмет того, что демографию надо укреплять в установленном законом порядке и на трезвую голову.

— Ну да, — согласился Францев, — именно так и не иначе.

На этом разговор закончился. Подошла встревоженная Лена и спросила:

— Кого-то убили?

— Убили, — кивнул Николай, — но не на нашем участке. В городе… Оборванцева нашего.

— Ужас какой, — прошептала жена, — так это, может, как-то связано с убийством Дробышева?

— Откуда я знаю? Пусть этим занимаются те, кому положено. Но все равно неприятно. Казалось, только что с ним разговаривал, просил, чтобы он извинился перед соседкой за кошку… то есть за то, что стрелял по кошке.

— Соседка одинокая? — тихо поинтересовалась Лена.

— Замужняя. Но в возрасте уже… Погоди, ты что, думаешь, что ему отомстили за то, что он соседскую кошечку чуть не убил?

— Да люди всякие бывают. Для одних кошка ближе всех на свете, самая любимая, несмотря на мужа или…

— Всякое бывает, конечно. И жены разные тоже, — ответил Францев. Тут же вспомнил историю, рассказанную ему только что участковым Романовым, но не стал делиться ею с Леной.

— Прокачусь-ка до участка Оборванцевых, — предупредил он жену, — заходить к ним не буду, просто проверю, как там и что.

У ворот, за которыми был участок Оборванцевых, стоял автомобиль следственного комитета. Очевидно, машина подъехала совсем недавно, потому что из нее навстречу Николаю вышел подполковник юстиции Егоров.

— Привет, — сказал он, протягивая руку, — тебя тоже вызвали?

— Сам приехал, как узнал. Это ведь моя территория.

— Там уже ФСБ работает, — просветил Егоров, — вдову опрашивают. Меня прислали для усиления, так сказать, но практика показывает, что к расследованию эти ребята никого не подпустят.

— Уже ясно, откуда стреляли?

Следователь пожал плечами, но ответил.

— Ясно, что с Потемкинской улицы, что за Таврическим садом. Может, с крыши одного из домов. Это все, что я знаю. Жена приехала, а он уже четыре часа как мертвый.

На дороге появилась немолодая женщина, она осторожно подошла и обратилась к Францеву:

— Товарищ участковый, а что случилось?

— А вы разве не знаете? — обратился к ней Егоров.

Женщина задумалась, прикидывая, как лучше ответить, а потом молча кивнула.

— Вы соседка? — догадался Николай. — Это по вашей кошке он стрелял?

Женщина еще раз кивнула.

— Извинился хоть?

— Да. Вчера как раз заехал, привез упаковку «Вискаса», объяснил, что кошку он вообще не видел. Стрельнул в дверь, чтобы нас разбудить.

— Погодите, — встрепенулся следователь, — о каком выстреле идет речь? О ком вы вообще говорите?

Николай не слушал его.

— Во сколько он вчера с работы приехал? Один ли был?

— Где-то в одиннадцать, позвонил ко мне, я вышла, он извинился за ночное происшествие, вручил упаковку с кошачьим кормом и поздравил с праздником. Один был, на служебном автомобиле. Почти сразу из их ворот выехала Беата на своем красном «Мерседесе», и он сел в эту машину. Часа не прошло, и она вернулась одна. А было это после полудня.

— Я понял, — кивнул Николай и посмотрел на Егорова. — Значит, они вышли из «Вертолета», Беата села в свой красный «Мерседес». Семен Ильич вызвал такси или свой служебный автомобиль и помчался в город. А «Вискас» он купил перед этим.

— В упаковке двадцать восемь пакетиков, — кивнула соседка.

— Погодите, — не мог успокоиться Егоров, — какой вертолет, какой вискас? Вы можете мне объяснить?

— «Вертолет» — это ресторан, — ответил Францев, — мы были с вами там. — Спросил у соседки: — То есть она вернулась одна, а Семен Ильич рванул в город на такси или на служебном?

— Ну, этого я не знаю, — сказала соседка, — я говорю о том, что сама видела.

— Гражданочка, — обратился к ней следователь, — не могли бы вы все повторить под запись, под протокол?

— Не могу, — покачала головой женщина, — потому что я ничего не знаю. Да и ошибиться могу, а потом вы меня по судам затаскаете. А отсюда до городского суда по пробкам часа три получится.

— Какая вы опытная, — ухмыльнулся Егоров, — знаете даже, где городской суд располагается.

— Знаю, — спокойно ответила соседка, — я сама больше тридцати лет на Большой Морской вместе с мужем вкалывала.

— Где? — не понял следователь.

— Служба судебных приставов, — просветил его Николай, — Большая Морская, пятьдесят