– Но если ты солгал, то имей в виду – пожалеешь.

После этого она обнажила свою шею и покорно подставила ее под шприц.

Поняв, что мне удалось сломить ее волю, я почувствовал еще большее возбуждение. Она была настоящей соперницей и с трудом поддавалась приручению. Таких женщин я еще не встречал. Она не упала к моим ногам и не вела себя, словно дрессированная собака.

В ней была становая ось, и боролась она отчаянно. Она пыталась угрожать, хотя шансов привести свои угрозы в исполнение у нее не было, и это еще больше привлекало.

Я сел рядом с ней и обнял за шею. Под пальцами четко отдавался пульс. Едва я коснулся ее, меня как током ударило. Она позволила мне приблизиться. И мне до безумия захотелось трахнуть ее прямо на этом самом тюфяке.

Но я дал ей честное слово и не мог его нарушить.

Тогда я снова достал шприц и сделал ей укол.

Ее веки затрепетали, взгляд потух. Женщина откинулась назад и стала медленно опускаться на матрас, тщетно пытаясь побороть действие наркотика. Она силилась не закрывать глаз, но быстро проиграла борьбу. Наконец женщина уснула.

Прошла минута. Я все никак не мог оторвать взгляда от ее тела. Грудь медленно вздымалась и опадала; губы слегка раскрылись. В таком состоянии она выглядела совершенно беспомощной. Злобная фурия исчезла, женщина осталась…

Я взял ее на руки и понес вон из комнаты.

– Ты чего? – встрепенулся Кейн.

Она была так легка, словно перышко. Руки бессильно свешивались.

– Она поедет со мной.

– Что? – удивился Кейн. – С чего бы это?

– Да с того, что только мне удалось то, что не получилось у всех вас. Смотри – одного из наших она вообще зарезала насмерть, двое других ранены… да и у тебя еще кровь не перестала.

– А как же это самое?

– Нет, не сегодня, Кейн.

– Ладно. Подожду. Но если что, так я трахну ее прямо в твоей постели.

Будь у меня свободны руки, я б врезал ему по роже.

– Поговори мне еще, тогда вообще ни хрена не получишь!

Проснулась я уже на новом месте. Сквозь открытое окно лился солнечный свет. Щебетали птицы. Они разговаривали друг с другом на своем языке, понять который мне никогда не суждено.

Солнечные лучи согревали кожу, заставив меня забыть о зимнем холоде.

Я попыталась открыть глаза – нужно было вставать, хотя тело все еще чувствовало усталость.

Наконец мне это удалось. Я огляделась.

Ставни на окне были раздвинуты, впуская в комнату легкий ветерок. Бежевые занавески выделялись на темно-коричневом фоне обоев. Верхняя часть оконной рамы изгибалась наподобие средневековой арки.

Я обернулась. Диван, круглый столик. Белая обивка, золотистые покрывала. На стене телевизор, под ним – камин из нетесаного камня. У стены я заметила дамский туалетный стол с множеством щеточек, кисточек и коробочек для макияжа. Комната была довольно просторной. Дверь, вероятно, вела в отдельную ванную.

Наверное, это был первый раз с момента моего похищения, когда мне дали спокойно проснуться. Первый раз будильником мне послужило нежное щебетание птиц. Несколько месяцев я не видела открытых окон и только теперь поняла, насколько это приятно.

Я так и спала в своем вчерашнем платье. Встав с постели, я подошла к окну. Насколько хватало глаз, тянулись бесконечные ряды виноградных лоз. Вдалеке виднелись холмы. И ни единого дома во всей округе. Я поняла, что полностью оторвана от мира.

Солнце стояло высоко, заливая своими лучами каждую пядь земли. Моя комната оказалась на втором этаже. Я выглянула наружу – внизу росла трава, густая и темная, гораздо более темная, чем виноградные лозы.

Руки уперлись в подоконник. Внутри меня зазвучал зов свободы. Отсюда вполне можно было спрыгнуть на траву, броситься прочь со всех ног и затеряться среди виноградников. План выходил чертовски простым и соблазнительным.

Но действительно ли простым?

Я осмотрела комнату в поисках чего-нибудь полезного. Уставленные классической литературой полки. Кипа журналов под столешницей. Вдруг я заметила небольшую коробку. В ней лежала одна роза – свежая, срезанная явно этим утром. Под цветком была записка:

«Не надо бежать».

Подписи не было, но я поняла, кто оставил мне предупреждение.

Тогда я обследовала ванную комнату. Старинный кафель, украшения в итальянском вкусе… Да, если для меня это и тюрьма, то, во всяком случае, тут красиво. Всегда мечтала жить в таком месте.

Другая дверь вела в остальные помещения дома. Я толкнула ее, рассудив, что если окно было не заперто, то мне вполне позволялось выйти из комнаты и прогуляться по всему дому.

Снаружи я увидела широкую лестницу справа, а слева – длинный коридор.

– Доброе утро, мисс, – словно из ниоткуда раздался чей-то голос.

Передо мной возник лакей в ливрее. Несмотря на свой преклонный возраст, он держался с большим изяществом. Взгляд дружелюбный.

– Кто вы? – охнула я.

– Ларс. Рад с вами познакомиться. – На мой вопрос он так и не ответил. – Его светлость сию минуту изволят спуститься к завтраку. Не угодно ли вам присоединиться?

А что, как будто бы у меня есть выбор! Да и есть хотелось. Не хотелось отвечать на вопросы.

– Ладно.

– Простите? Я желал бы услышать «да» или «нет».

Я посмотрела на старика с раздражением:

– Ну, да.

– Уже лучше. Прошу вас следовать за мной.

Я двинулась вслед за лакеем вниз по лестнице. Все окна и двери в доме оказались выполнены в том же стиле, что и окно в моей спальне. Плитка выглядела довольно потертой и явно была старой; все же интерьеры просто сияли роскошью. Да, мой новый хозяин жил не в особняке, а во дворце. Дом Боунса по сравнению с этим выглядел какой-то конурой, убожеством. Впрочем, как и сам Боунс. А здесь чувствовался вкус.

Ларс провел меня в столовую. Одну из стен занимало целое окно, сквозь которое виднелись те же виноградники. За столом красного дерева могло уместиться человек шестнадцать. Он что, постоянно приглашает к себе на обед такую толпу?

Ларс отодвинул для меня стул и, когда я села, придвинул к столу:

– Они будут через минуту.

С этими словами он удалился, оставив распахнутой двустворчатую дверь. Со стороны кухни раздался звон посуды.

Я сидела, не шевелясь, разглядывая дивный пейзаж, что расстилался за окном. Мне было страшно, но я не могла не восхититься красотой природы. Ничего подобного я еще не видела и, судя по всему, вряд ли когда-нибудь увижу.

Через несколько секунд в столовую вошел он – в голубом морском кителе и темно-лиловом галстуке. Выглядел столь же величественно, как и тогда, в буфете оперы. Уверенный в себе, осанистый, с широкими, мощными плечами. И хотя он не произнес ни слова, сразу стало ясно, кто здесь хозяин. Да, он выглядел одновременно угрожающе и привлекательно.