— Вы позволите обращаться к вам по имени, Карен?Значит, это вы разбираете все эти пыльные фолианты? Вам уже показывализнаменитые рисунки проказника Бедуэлла? — Он приблизился к ней вплотную ииспытующе взглянул ей в глаза.

Карен представилось, как он стал бы ею овладевать: скореевсего бесцеремонно, как дикарь, прямо на полу и в непристойной позе. С трудомостановив полет фантазии, она спокойно ответила:

— Да, я их видела. Они мне понравились Превосходнаяживопись, чудесная передача деталей. А главное — в них соблюдена мера, чтослучается редко в произведениях этого жанра.

— Вы нашли их возбуждающими? Большинство из тех, кто ихвидел, включая и меня, пришли в жутчайшее волнение после просмотра. —Синклер незаметно оттеснил Карен в угол и добавил, понизив голос:

— По этим рисункам я изучал технику секса. Когда я былмальчиком, я воровал ключи, забирался в комнатку рядом с библиотекой и тамонанировал, рассматривая рисунки. Впервые я кончил, глядя на даму в ее будуаре.Картина называлась «Утренний туалет». Помнится, я страшно перепугался, заливрисунок спермой, но потом все же удалил пятна носовым платком. Забавно, неправда ли?

У Карен закружилась голова, она едва не упала на Синклера,ошеломленная его напором и собственными противоречивыми эмоциями. Теперь ейстало совершенно ясно, что братья Бернет — абсолютно разные люди. Синклер —беспринципный обманщик, нахальный ловелас. Но ей почему-то ужасно хотелосьощутить его член внутри себя. Загипнотизированная его циничной ухмылкой ивсезнающими глазами, она переминалась с ноги на ногу, ощущая томительнуюпустоту во влажной промежности, которую мог бы заполнить впечатляющий фаллос,четко обозначившийся под тонкой тканью узких брюк. Выручил ее Мэллори: онпрекратил играть на пианино и, встав из-за него, подошел к брату, элегантный истрогий в своем безупречном фраке.

— А ты, оказывается, все еще владеешьинструментом, — сказал Синклер. — По-моему, музицировать сродниумению кататься на велосипеде: и тому и другому учатся раз и навсегда.

Мэллори перевел взгляд с брата на Карен, снова взглянулСинклеру в глаза и спросил:

— Как ты здесь очутился? Не припоминаю, чтобы я тебяприглашал.

— Разве мне требуется приглашение, чтобы прийти в отчийдом? — с легким оттенком сарказма в голосе спросил у него Синклер.

— Мне казалось, что ты улетел в Рио!

— Так и было. Но сегодня я вернулся, как видишь.

— Твое появление нарушит равновесие за столом.

— Извини, брат, об этом я не подумал. Мне не терпелосьувидеться с тобой, узнать, как идут твои дела.

Карен улыбнулась, восхищаясь ловкостью этого пройдохи, истепенно направилась к столу в сопровождении двух братьев Бернет. Овальныйобеденный стол на гнутых ножках эпохи Регентства сверкал георгианским столовымсеребром и уотерфордским хрусталем. Фарфоровый сервиз марки «Споуд» стоилцелого состояния. Карен посадили между Тони и незнакомцем невзрачной наружностии неопределенного возраста, все внимание которого было обращено на егоочаровательную высокую рыжеволосую спутницу, одетую в сказочный нарядизумрудного цвета от Вивьен Уэствуд, состоящий из атласного корсета и турнюра.

Далее сидели: Армина — рядом с Мэллори, потом — Целин,похожая на экзотическую бразильскую орхидею в своем огромном тюрбане ипурпурном шелковом платье. С ней флиртовал неугомонный Синклер — онбесцеремонно дотрагивался пальцем до края ее декольте, отчего ее дынеподобныегруди еще больше разбухали.

Пока гости непринужденно беседовали о милых пустяках, лакеис непроницаемыми лицами подавали им различные сказочные кушанья, достойныецарского стола. Вина лучших французских марок, красные и белые, лились рекой.Лица присутствующих вскоре раскраснелись, их глаза заблестели, поведение сталораскованнее. Во главе стола восседал Мэллори — он держался легко и грациозно,был приветлив и любезен со всеми гостями, но стоило ему взглянуть на Синклера,как в глазах его вспыхивала ярость.

Карен наклонилась к Тони и попросила его объяснить ейпричину неприязни Мэллори к брату.

— Они всегда недолюбливали друг друга, — с хитройулыбкой ответил Тони. — Когда Мэллори узнал, что Каролина изменяет ему сбратом, дело едва не дошло до дуэли… Жена маркиза уехала в Америку.

— Но разве Мэллори не имел в ту пору любовниц? —спросила Карен, дрожа от возбуждающего запаха молодого официанта, сменявшего вэтот момент посуду.

— Это не играет никакой роли, дорогая. Не будь такойнаивной! Амурные интрижки супруга не считаются в этих кругах большим грехом.

— Выходит, мужчины могут изменять женам, а женщинысвоим мужьям нет? Я никогда не разделяла такого двойного стандарта.

— Ты отъявленная феминистка, — рассмеялся Тони исжал под столом ее колено.

— Да, я феминистка и горжусь этим! — воскликнулаКарен, возбуждаясь от его прикосновения.

Рука Тони скользнула по бедру, ладонь легла на мокруюпромежность.

— Синклер завидует Мэллори: ведь он унаследовал усадьбупо праву старшего брата, родившись всего на год раньше. Что же до Мэллори… Мнедумается, он не изменял жене, так как был от нее без ума. Это она перваянаставила ему рога.

Палец Тони проник в углубление между срамными губами.

— Желаете еще вина, сэр? — спросил лакейравнодушным голосом.

Тони кивнул, лакей наполнил их бокалы отменным бордо. Тониосторожно вынул руку из потаенной райской пещеры Карен и, взяв бокал, понюхалпальцы.

— Какая прелесть! Какой букет! Какое неземное сочетаниезапахов!

Как по мановению волшебной палочки на столе появился десерт:шербет, мороженое, кремовые пирожные с клубникой, аппетитные грозди винограда,сладчайшие персики, чья румяная нежная кожура напоминала груди женщины послеоргазма. Все это подавалось в изумительных фарфоровых вазочках и на золоченыхрасписных тарелках. Мэллори распорядился принести еще вина из погреба. Голосагостей стали громче и развязнее, звучал звонкий женский смех. Разобрать что-либов общем гуле было невозможно.

Захлопали пробки от шампанского. Вскоре Карен почувствовала,что она пьяна. Мэллори уселся за пианино и стал аккомпанировать Целин. Еемощный вибрирующий голос не оставлял сомнений, что на оперной сцене ее ожидаетуспех. Все повскакали с мест и начали танцевать. Мэллори перестал играть ивключил стереосистему, из Динамиков полились чарующие звуки блюза. Обстановкастала неформальной. Расслабился даже сам маркиз.

Огромные двери зала распахнулись, и взорам гостей предстал большойэкран, на котором мелькали откровенные сцены из порнографического видеофильма.Поражали колоссальные размеры половых органов персонажей: огромные мужскиечлены и гигантские груди актрис, перепачканные спермой. Бесстыжие натурщицыдемонстрировали свои задницы и промежности. Это было зрелище не дляслабонервных.