Эни удивил ее тон.

– Ты его знаешь?

– Он… – Кристина тряхнула головой, сжала губы и резко повернулась к ней. – Что он тебе сказал?

– Вызвался проводить. А что?

– Ничего. – Кристина с явным трудом усмирила свои чувства. – Пойдем скорее. Холодает.

Эни покорно ускорила шаг. Теперь ей самой не терпелось оказаться дома. И Йоран, и Диос были практически неприступны, но уж Кристину она сумеет уговорить рассказать все, что ей известно.

Дома Кристина заставила Эни переодеться и выпить кедора. Сама она попыталась улизнуть, сославшись на хозяйственные дела, но Эни убедила ее остаться. Немного растерянная, Кристина опустилась в кресло напротив нее и нервно взялась за кубок с горячим напитком.

– Расскажи мне, – попросила Эни. – Откуда ты знаешь Диоса?

Кристина невероятно долго дула на кедор, хотя он совсем не был обжигающим.

– Он мелькает тут время от времени, – наконец сказала она. – Гильем постоянно о нем говорит.

– Гильем?

– Гильем.

То, что имя Диоса постоянно на устах у этого солдата, Эни не поразило: уже ясно, что он служит именно ему. А вот то, что красивая и высокородная Кристина часто с ним общается, было удивительно.

– И что Гильем о нем говорит?

– Это неважно, – откликнулась Кристина с некоторым раздражением. – Эни, ну какое тебе до него дело? Наверняка ты сама понимаешь: тут что-то нечисто. Скрывается, раздает какие-то тайные приказы. Не к добру это все.

«Еще как не к добру», – подумала Эни.

Пусть Орден Темнокрылых, если верить Диосу и Йорану, хотел остановить войну, но они были недовольны Дорианом и настроены серьезно. Рано или поздно король должен приговорить их к смерти за измену.

– К тому же ты замужем, – продолжила Кристина. – И не за кем-нибудь, а за лордом Себлира. Не стоит тебе оставаться наедине с этим человеком.

Эни вспыхнула.

– Но я понятия не имею, зачем лорд Йоран привез меня сюда. А Диосу это известно, но он тоже не говорит. Знаешь, что он ответил, когда я спросила? Чтобы я чаще играла на виеле!

Кристина внимательно посмотрела на нее, и Эни смущенно запнулась. Почему-то она не могла говорить о Диосе без эмоций.

– Они наверняка заодно, – пробормотала Эни и вдруг поняла: точно, она ведь ни разу не виделась с Йораном до его предложения. А вот с Диосом – да. Тогда, на стене. – Заодно, – повторила она. – Наверное, они вместе задумали все это.

Кристина посмотрела на нее с сочувствием и неуверенно предположила:

– Может, это связано с твоими родителями?

– С родителями?

– Ну да. Конечно, это не вяжется с тем, что он сказал о виеле… Но это единственное, что приходит мне в голову. Не пойми неправильно, ты очень мила. Просто в плане женитьбы все давно поставили на Йоране крест. Он никого к себе не подпускал, отвергал все предложения, а они были очень и очень хорошими. И вдруг так… Расскажи подробнее. Кто твои родители? Чем они занимались? Как ты жила? Где они сейчас?

Эни внутренне сжалась – да и внешне тоже. Ей совсем не хотелось об этом говорить.

– Не очень веселая история, – пробормотала она.

– У меня тоже была невеселая, – напомнила Кристина. – Но ты выслушала ее, а я выслушаю твою.

Для Эни ее слова прозвучали несколько иначе: «Я открыла тебе правду, теперь твоя очередь». Справедливо, как ни крути. Тем более, по мнению Эни, то, что поведала ей Кристина, было куда более интимным.

Эни с минуту молчала. Рассказывать о своей жизни в подробностях ей еще не приходилось.

– Ну… Мы жили в Соне, – выдавила она. – Это недалеко от Онры.

– Каким был ваш дом? – зачем-то поинтересовалась Кристина.

– Не таким, как этот. – Эни улыбнулась. – Просто подпол, стены и крыша. Крыша постоянно протекала. В стенах были щели. Мы пытались их заделывать, но это плохо помогало. Каждую зиму мне казалось, что я замерзну насмерть, хотя зимы в тех краях не очень холодные.

– Какой ужас. – Кристина содрогнулась и сделала несколько глотков кедора.

– Отец ничего особо не умел. Нанимался на ту работу, которая находилась, в основном помогал тем, у кого были свои поля. Но он редко приносил домой еду или деньги. Мы жили на заработок с маминых украшений. Неподалеку от Соны есть стекольная мастерская. Владелец отдавал маме разные бракованные детали и осколки, и она делала из них браслеты и ожерелья. Потом владелец продавал их, и мы получали немного денег. Мы старались сразу покупать еду, потому что затем все деньги забирал отец.

– Я так понимаю, обращался он с вами неважно.

– Он постоянно кричал на маму. Иногда бил. И ее, и меня. А потом мама заболела – я не знаю, что с ней случилось. Отец запрещал к ней подходить. Она просто лежала в углу и ничего не делала, даже встать не могла. Мне кажется, это отец что-то с ней сделал… Как-то он ушел, и я подошла к ней. – Эни нервно сглотнула, вспоминая, как слабо, почти незаметно шевелились губы матери, когда она разговаривала с ней в последний раз. – Она сказала, чтобы я быстрее уходила, спряталась и ни в коем случае не выходила к отцу. Я забралась в заросли травы у дома – они были очень густыми, высокими. Оттуда я увидела, как вернулся отец. Он зашел в дом, потом раздались крики… И вдруг дом загорелся. Отец выбежал из него и какое-то время стоял и смотрел… Он даже не пытался вытащить маму. А я… Мне было так страшно, что я не могла двинуться.

– О Предвечные, – пробормотала Кристина. – Эни, он сделал это специально?

– Мне так кажется. Он долго ходил вокруг дома… Будто что-то искал. Я была уверена, что меня, хотя точно не знаю. Мне было мало лет, я плохо понимала, что происходит. Но соседи прятали меня некоторое время, поэтому я думаю, что он, наверное, все-таки пытался меня найти. Потом кто-то сказал, что его посадили в тюрьму. Но я, опять же, не знаю, за что именно. Меня отправили в соседнюю деревню: там нашлась работа. Но мне было тревожно, и я ушла еще дальше. Вот и все.

– Какая странная история. А кем были родители твоих родителей?

– Не знаю, мама никогда не рассказывала. А отец со мной почти не разговаривал.

– Странно… И у них не было никаких… особых способностей?

– Гениями они точно не были. – Эни даже рассмеялась. – Неужели ты правда думаешь, что это все из-за моего происхождения?

– Ну, в сказках ведь хватает потерянных принцесс, – улыбнулась Кристина, но тут же посерьезнела. – Эни, на самом деле я подумала вот что.