причиталось — изящно упакованное, на подносах, как и в прошлый раз. С сапогами и даже новым ремнем под ножны.

Так что из магазина я вышел уже в роскошном новом комплекте. А мое старое барахло и еще одна смена новой одежды поехали домой в бархатных мешочках на плечах доставщика, вместе с двумя большими розовыми коробками, в которых лежали новые платья для Ники, белое и персиковое.

Ведь моя кошка заслуживала самого лучшего.

После магазина я отправился в парикмахерскую, где меня подстригли достаточно коротко, чтобы больше ни одна любопытная тварь не могла просто так отрезать клок волос и остаться незамеченной.

А потом, наконец, занялся решением насущной и животрепещущей проблемы с кентаврами.

С самой обаятельной улыбкой и подношением в корзине я первым делом явился к Флоре.

Та очень мне обрадовалась. Но стоило только мне заикнуться о полукобылках, как вся ее радость куда-то улетучилась.

— Так вот зачем ты пришел? Считаешь, я настолько богата, что мне пора благотворительностью заняться и взять на свою шею пятнадцать нахлебниц?

— Почему сразу нахлебниц? — обиделся я за девчонок. — Научи их чему-нибудь — и будут помощницы в храме…

— Я пока еще в своем уме, чтобы скотину к себе в дом пускать! — жестко заявила Флора. — Единственное место, какое им могу предложить — это хлев для жертвенных животных. Если ты не против, чтобы я их в жертву принесла — так и быть, возьму, — с усмешкой заявила она.

— Очумела, что ли? — возмутился я. — Какая еще жертва? Они же люди, считай! — возмутился я.

— Ах, люди. Ну тогда оставь себе этих самых людей, в чем проблема-то? Вон, в школу боевых искусств их прими.

— В школу? — озадаченно уставился я на Флору. — Полуконей?..

— Вот! — воскликнула она, поднимая вверх указующий перст с длинным красным ногтем. — Вот. И в этом корень всех проблем. Они — как русалки, понимаешь? То есть ни рыба, ни мясо. С ними и как с кобылами нельзя, и как с человеком не получится.

— Но красивые же!

— Ну тогда и любуйся на них сам, кто ж тебе мешает? — усмехнулась Флора. — Но нет, ты побежал искать дурака, который возьмет на себя это великое счастье. Или, вернее, дуру. Так вот спешу тебя огорчить: желающих найдется очень немного. Если вообще таковые отыщутся.

Покинув храм Флоры, я закурил.

— Ну? — спросил меня Лёха.

— Что «ну»?

— Чего делать будешь? Подозреваю, эта язычница во многом может быть права.

Я шумно выдохнул серую струйку дыма в прозрачный, пронизанный солнцем воздух. И глубокомысленно произнес:

— Скажи мне, Лёха, как русский человек русскому человеку: каким методом можно убедить толпу греков, что им жизненно необходимо то, что на самом деле им не нужно?

— М-ммм, — промычал Лёха. — Дать в морду?..

— Ну, в целом, конечно, метод рабочий, — согласился я. — Но не в нашем случае. Нет, друг мой, надо попросить о помощи греческого еврея!

Зачерпнув горсть монет, я высыпал ее на перекресток.

— Гермес, приходи! — крикнул я погромче, глядя в небо. — Разговор есть!

Монеты пропали мгновенно, а вот сам Гермес появился не сразу. Но минут через пять ко мне подошел старичок в рваной зимней одежонке, но при этом босой и в широкополой летней шляпе. И скрипучим, дребезжащим голосом спросил:

— Ну и чего тебе надобно в этот раз?

— Отличная маскировка, — хмыкнул я, глядя на чистые, молодые и голые ступни бродяги.

— Отвянь, а? — уже безо всякого дребезжания сказал Гермес, зыркнув на меня из-под мохнатых бровей. Но на ногах медленно проявились старые ботинки. — Звал зачем?

— Мне нужен совет. Отойдем в сторонку?

— Ну, давай отойдем…

В итоге мы расположились в ближайшей подворотне. Пара старых ящиков, банка солений из бездонного кармана Гермеса и призванная бухаловом водочка сделала нашу переговорную поводом для зависти всех городских бомжей.

Выслушав суть моей проблемы и хорошенько закусив солёным огурцом очередной стопарь, Гермес хмыкнул. И с немножко нетрезвой интонацией проговорил:

— Тоже мне нашел проблему. С твоими-то талантами, Даня!

— А что с моими талантами?

— Пьянку надо устраивать с твоими талантами, вот что!

— Это-то понятно. С кентаврами что делать?

— Пф-фф. Ничего тебе не понятно. Говорю же: надо сначала устроить пьянку! Ты же очень широко известен в узких кругах — стоит только шепнуть Дионису, что ты сегодня вечером наливаешь, и к тебе пол-Олимпа припрется, не считая всякой мелкой нечисти. Вот и угости их, как следует. А потом еще угости. И объяви аукцион неслыханной щедрости с правом оспаривания.

— Чего?

Гермес кашлянул. Поправил шляпу, и, поднявшись на ноги, голосом конферансье воскликнул:

— Товарищи боги, смотрите сюда! Предлагается лот номер один ноль один, шикарная блондинка вашей мечты, с бонусом в виде дополнительной пары ног! Она утешит вашу душу улыбкой, взроет копытом древнюю пыль с ваших сердец, очерствевших от тягот, а заодно довезет колесницу, мешок подношений или ваше бренное пьяное тело после сегодняшней попойки!..

Тут он остановился, обернулся.

Из-за угла на нас таращился озадаченный нищий.

— Проходи давай, чего встал? — буркнул на него Гермес.

— Это… огурчиком не угостишь? — проговорил тот.

Гермес вздохнул, ловко выудил из банки с рассолом пупырчатый огурец и вручил просиявшему нищему.

И продолжил:

— Так, на чем я остановился… А! Но смотрите — если вы не понравитесь этому милому лоту, он имеет право отказаться от счастья стать вашим счастьем! Поэтому расчешите бороды, приготовьте кошельки и поехали! Начальная цена — сто золотых!

Я аж икнул.

— Ты хочешь, чтобы я их продавал?.. За сто голдов⁇ Да их же за бесплатно брать не хотят!

— Само собой, — отозвался Гермес, присаживаясь обратно на свой ящик. — И не захочет. Кому нужно говно, которое ничего не стоит, ну? Это же психология, Даня.

Я задумался. В том, что сказал Гермес, определенно что-то было.

— Ладно, пойду тогда готовить «Лося» к приему больших гостей, — проговорил я, мысленно соображая, как организовать этот светский прием без осложнений.

— «Лось» — это территория вашего местного бога, — заметил Гермес. — Та’ки не будет против?..

— Не будет, — сказал я вслух, а про себя подумал, что на всякий случай лучше немного отложить слияние осмысленной части шамана со звериным бессознательным. А то мало ли.

А еще надо какой-то навес соорудить на заднем дворе, чтобы спрятать туда кентавров. И продуктов закупить, как на свадьбу.

Ох и достанется же сегодня его высочеству от Леандра!

Мои мысли прервал знакомый женский голос.

— Даня?

Вздрогнув от неожиданности, я поднял голову и увидел Стефанию. Она стояла и смотрела на меня с таким выражением лица, будто я умирал у нее на глазах от неизлечимой болезни.

Хотя ее можно было понять, учитывая, что я средь бела дня бухал в подворотне с каким-то бродягой и закусывал соленым огурцом из общей банки.

— Даня, ты?..

И, обернувшись к Гермесу, с брезгливой яростью накинулась на него:

— Да как ты смеешь спаивать приличных людей!

Гермес икнул.

— Да это не я, барышня! — скрипуче воскликнул он старческим голосом. — Откуда у такого, как я, деньги на выпивку? Это все он! — ткнул в меня пальцем Гермес.

— А ну вон пошел! — прикрикнула на него Стефа. — Увижу еще раз пьяным средь бела дня — на ночь в клетку посажу!

— Ну зачем ты так? — вступился я за бедного оклеветанного бога. — Мы же не хулиганим, сидим тут культурно, выпиваем…

— И ты тоже — вон пошел! — совсем не по-женски рявкнула она на меня. — Домой, проспаться и привести себя в приличное состояние! Или рядом с собутыльником в холодную камеру посажу, для протрезвления!

Осознав, что сопротивление бесполезно, я решил капитулировать.

— Ладно-ладно, не ругайся! Мы расходимся.

Переглянувшись с Гермесом, я тихо шепнул:

— Короче, до вечера?

— Жди, не подведу.

— А ну живо! — крикнула Стефа, и мы с Гермесом шмыгнули в разные стороны.

И тут из-за угла показался третий персонаж. Тот, что не собутыльник, а соогуречник.

— Это… А огурчики можно себе забрать? — робко спросил он Стефанию.

Глава 14

Ну-ка мечи стаканы на стол

Когда я принес свои новости домой, парни сначала лениво поворчали, а потом принялись за дело. В конце концов, все понимали, что виноват-то конечно я, но теперь у нас только два пути — устроить обещанную вечеринку или… устроить обещанную вечеринку. Потому что Гермес уже полетел, а богам как бы не отказывают.

С другой стороны — у меня был конкретный план распревращения нашей харчевни из конюшни обратно, так что я считал себя абсолютно в праве слегка усложнить жизнь товарищам ради общей прекрасной цели. Поэтому