– Странно, – принялся вслух размышлять Удалой, заталкивая трубку в карман. – За несколько прошедших дней второй человек сомневается в моей профпригодности. Фролов не доверял. Теперь этот североамериканец не доверяет. У меня что – лицо не вызывает доверия? Или телосложение?.. Не пойму…

– Это все потому, что ты похож на балеруна, отсидевшего пятнадцать лет в зоне для особо опасных рецидивистов, – сказал Остап.

Лейтенант, который при виде смартфона изменился в лице, снова начал меня доставать:

– Мы можем сделать все намного проще. Дай мне трубку, я свяжусь с базой, и сюда тотчас прилетит вертолет, который заберет солдат.

Я усмехнулся.

– Твой план, Дэвид, мне не нравится.

– Но почему?

– Отвечать на этот вопрос неполиткорректно по американским понятиям, – за меня ответил Удалой. – А то вы подумаете, что майор негативно к вам относится.

– Ты мне не веришь? – не обращая внимания на язвительные реплики Удалого, спросил меня Дэвид.

– Ваш вопрос, сэр, опять же – неполиткорректный, – продолжал словоблудие Удалой и фамильярно хлопнул лейтенанта по плечу. – Надо спрашивать так: Эндрю, в мои мысли вкралась гипотеза, смысл которой заключается в том, что твое восприятие моего восприятия не соответствует моему восприятию твоего восприятия…

– Удалой, замолчи! – оборвал я и решительно встал, показывая тем самым, что разговор закончен. – Остап, Смола, – добавил я уже по-английски. – До шоссе не больше трех километров. Проводите туда солдат. Остановите попутку. Объясните водителю, что ему щедро заплатят, если он довезет пассажиров до базы. И отдайте Ричарду трофейный «калаш» на всякий случай.

– Сделаем, командир, – ответил Остап с плохо скрытым неудовольствием, поправляя на плече ремень винтовки. – Нам, как бешеным собакам, семь верст – не крюк.

– Ричард, – обратился к солдату Дэвид. – Отойди в сторону, я хочу поговорить с тобой наедине.

– А почему не при всех, Дэвид? – не преминул уколоть я. – Ты нам не доверяешь?

– Извини, Эндрю, – сухо заметил Дэвид, – но у нас есть право на военную тайну. Я же не спрашиваю у тебя, почему вы намереваетесь взорвать героиновый склад в форме военнослужащих США?

– А это чтобы вам было приятней! – снова встрял в разговор Удалой. – Мы сделаем за вас то, что вы уже несколько лет сделать не можете. Лавры возьмете себе. Нам они на хер не нужны.

Американцы шептались недолго. Ричард внимательно выслушал, приложил руку к голове и сказал: «Йес, сэр!»

Если бы мои парни назвали меня «сэр», я бы со скалы упал от смеха. Какой из меня сэр? Я для бойцов просто старший товарищ. В этом все наше различие.

Остап, чтобы не терять времени даром, взвалил Майкла себе на плечо и широким шагом двинулся в сторону шоссе. Смола, держа оружие на изготовку, двинулся за ним.

– Остап похож на рабочего, который несет на плече рулон пергамина, – сказал Удалой, провожая группу взглядом.

Мы остались втроем. Дэвид сидел на камне чуть поодаль от нас и с деланным любопытством рассматривал пулемет. Он вообще с ним не расставался. Это к слову о доверии друг к другу. Политики давно за нас решили, что мы – враги. И вот мы оказались далеко от политиков, в одной, так сказать, лодке, окруженные общими врагами. И все равно вбитая нам в головы политическая установка продолжает управлять нашими поступками и помыслами. Точнее, поступками Дэвида. В его мозгу сидит грампластинка, которая крутит одно и то же: «Русским не верь, русским не верь…» Вот так же и в голове американского президента. И коалиция готова сама вспахивать поля под опиумный мак, лишь бы России нагадить…

Что-то меня на глобальную политику понесло. Пока мы ждали возвращения Остапа и Смолы, смартфон дважды пищал, требуя внимания к себе. Удалой поглядывал на меня в надежде, что я отвечу Фролову и подчинюсь ему. То есть поведу бойцов, как баранов, во мрак чьих-то тайных игрищ. Нет, так не будет. Я отрицательно качал головой, и Удалой указательным пальцем, как стилусом, тыкал в клавишу отбоя.

Через час с небольшим Остап и Смола вернулись. Дэвид сразу же кинулся к ним.

– Ну что? Как? Рассказывайте!!

От нетерпения он готов был схватить Смолу за плечи и начать трясти.

– Посадили в такси, – вяло доложил Остап. Он перегрелся на солнце, ему явно не нравилось опекать американцев, отчего он чувствовал себя ущемленным.

– Какое такси? Номер запомнили? – допытывался Дэвид.

– Желтое такси с одной белой дверью, – добавил Смола, жадно отпивая из фляги с водой. – Номер 12–52 cd.

– А почему с одной дверью? – насторожился лейтенант.

Смола пожал плечами.

– Остальных не было. Оторвали. Для вентиляции. А надо было дожидаться, пока не появится такси с четырьмя дверями?

– Вы спросили у таксиста документы? – продолжал допрашивать Дэвид. – Его фамилию, имя запомнили?

Я заметил, что Смола начинает заводиться.

– Конечно! – ответил он со звонким раздражением. – Он показал нам паспорт, водительские права, членский билет от партии «Единый Афганистан», охотничье удостоверение, а также фотографии всех четырех жен. Мы сфотографировали его в анфас и профиль, сняли отпечатки пальцев, взяли анализ крови, мочи, ДНК и отрезали клочок бороды на память. Показать?

– Не смешно, – играя желваками, холодно ответил лейтенант.

– Если не смешно, то не задавайте глупых вопросов.

И тут у Дэвида сдали нервы. Он схватил Смолу за горло и заорал ему в лицо:

– Это не глупый вопрос, солдат!! Не глупый!! У нас в США каждый боец бесценен!! Для нас нет ничего важнее, чем его жизнь!! Мы не бросаем людей на произвол судьбы, как это делаете вы!! Мы боремся за каждого до последнего!!

Я не спорю – янки, судя по всему, в самом деле борются за каждого американского солдата. Но если при этом они хватают за горло русского солдата, то ответная реакция сможет их здорово удивить. Как, собственно, и произошло. Смола резким ударом отбил руку лейтенанта и нанес ему несильный удар в челюсть тыльной стороной ладони. Дэвид повалился на землю, но при этом успел схватиться за куртку Смолы. Они оба оказались на земле. Поднимая пыль, начали кататься у наших ног, нанося друг другу удары по лицу. Лейтенант, надо сказать, драться умел, а злость вдобавок придала ему сил. Но Смола – это отдельная песня. Побороть его невозможно в принципе. Он будет сопротивляться до последнего удара сердца. К тому же он гибкий и ловкий, как разъяренная пантера.

Никто из нас не вмешивался в поединок. Напротив, мы наблюдали за дерущимися с интересом, мысленно подбадривая своего соотечественника, соратника и друга. Все закончилось довольно скоро: Смоле удалось заехать лейтенанту кулаком точно в нос. Того мгновения, пока Дэвид пребывал в коротком замешательстве, было достаточно, чтобы Смола распластал своего противника на обе лопатки и победно уселся ему на грудь.