шоколадной глазурью, неаполитанского, тоже с шоколадной глазурью, и классического свадебного.

Трэвис так хлопотал над крошечным тортиком на нашу свадьбу в Вегасе, и я знала, что он оценит белое на белом.

– Господи, Эбби, выбери уже какой-нибудь! – со скучающим видом сказала Америка. Она вытащила изо рта розовую жвачку и намотала на палец. – Даже не представляю, сколько ты выбирала свадебный торт, если столько выбираешь обычный торт на день рождения Трэвиса.

Я не отрывала взгляда от содержимого подноса, где лежали многослойные куски торта, капкейки, круглые и прямоугольные пирожные, по-разному украшенные, словно характер отдельно взятого человека.

– Свадебный торт для гостей. А этот для Трэвиса. Он должен быть идеальным.

– У тебя не было гостей, – сказала она, закатывая глаза. – Да, понимаю, раз не было гостей, значит, и выбор дался легко. Знаешь, если бы вы потрудились пригласить кого-то, кто хотел бы там быть, кто ждал, что о нем не забудут в самый важный день вашей жизни. Как, например, лучшую подругу или друга.

Я поморщилась:

– Какого черта, Мер? Ты чего так взъелась?

Она сунула жвачку обратно в рот и скрестила руки на груди.

– Они не согласятся.

– Кто на что не согласится?

– Мои родители. Они сказали, если мы с Шепом станем жить вместе, они перестанут платить за мой колледж.

Меня это шокировало. Родители Америки не были простофилями, но в то же время всегда поддерживали дочь в том, что могло ее осчастливить.

Если Америка хотела продолжить учебу, я не понимала, в чем существенная разница. Она и так проводила с Шепли почти каждую ночь.

– Я… Прости. Я не знала.

Она пожала плечами.

– Откуда тебе?

– Я даже удивлена.

– Ну… твоя свадьба их напугала. Они думают, что если мы будем жить вместе, то потом сбежим и тайно поженимся. Не говорю, что ты виновата, но такова правда.

Я обняла подругу.

– Прости, Мер, серьезно, прости.

– На летние каникулы я возвращаюсь в Уичито. Шеп немного бесится. И я тоже… знаю, как это звучит. Я не из тех, кто будет три месяца страдать по парню. Обычно это стало бы глотком свежего воздуха. Но я не хочу тосковать по нему. После нашего разрыва… все иначе, понимаешь? Эбби, я очень сильно его люблю.

Я пожала ей руку, а потом отстранилась, чтобы посмотреть в глаза.

– Живи с нами, Мерик. Хотя ты и так живешь. – Я улыбнулась. – Будет весело.

Она покачала головой:

– Они мне не позволят.

– Но почему? – раздраженно спросила я.

– Я же сказала, они боятся. Папа говорит, что не хочет, чтобы наши отношения так быстро становились серьезными. Понимаю их тревоги, но мне от этого тошно.

– Ты все равно можешь это сделать. Найти работу, а мы перевезем твои вещи.

Глаза Америки засверкали от слез.

– Легко тебе говорить. У тебя стипендия и пятерки. А мое обучение оплачивают родители. Я должна, должна следовать правилам.

– Справедливо. Но ты ведь сможешь приезжать на выходные? Они же позволят тебе повидаться со мной?

– Конечно! – Она отпустила меня и вытерла нос. Потом улыбнулась и покачала головой. – Боже, как это глупо. В мире происходят намного более ужасные вещи.

– Не с тобой и не сейчас. Понятно, что ты расстроена из-за предстоящей разлуки с Шепом на целых три месяца. Ты права. От одной мысли тошно.

Америка ухмыльнулась:

– Спасибо.

– За что?

– Что не выставляешь меня дурой.

Я скорчила рожицу.

– Это не намеренно. Ты все еще дура.

Америка в шутку толкнула меня локтем. Наконец за стойкой появилась женщина и улыбнулась нам.

Я указала пальцем на стеклянную вазочку с белым тортом.

– Там должно быть написано: «С 20-м днем рождения, Трэвис».

– Вообще-то, – проговорила Америка, – можно написать там «Проклятого 20-го дня рождения, Трэвис»?

Женщина улыбнулась:

– Похоже, вечеринка будет веселой.

Я скопировала выражение ее лица:

– Так и будет.

* * *

– Кеги с пивом. Лед. Стаканчики. Музыка. Торт… – сказала я, указывая на различные прилавки. – Мы что-то упускаем. Мне кажется, чего-то не хватает.

Америка расслабленно скрестила руки на груди, я же была напряжена.

– Если сравнивать с прошлым, я бы сказала, что не хватает пары дюжин шлюх.

Я сердито глянула на подругу:

– Как смешно.

Америка фыркнула со смеху, а потом пересекла зал, подбирая небольшой воздушный шарик и прижимая его к губам. Ее щеки надулись, лицо покраснело.

Я посмотрела на часы.

– Осталось меньше часа. – Я глянула на улицу. – Почему здесь никого пока нет?

– Весенняя тренировка, – сказала Америка.

Я тихо выругалась, а потом замерла, услышав шум за дверью.

– Я сказал нет! Стой! Просто постой, Трэвис! – выкрикнул Шепли, падая сквозь двери на пол гостиной.

Трэвис остановился на пороге, тяжело дыша, на его лице сияла широкая триумфальная улыбка.

– Дорогая, я дома!

Мой рот распахнулся и, словно в замедленном режиме, я выкрикнула «Нет!».

– Что он здесь делает? – спросила Америка у своего парня, в ее голосе сквозила угроза.

Шепли поднялся и отряхнулся, раскрасневшийся и сердитый.

– Как только я попытался отвадить его от дома, он все понял, ясно? Я сделал все, что мог!

Трэвис усмехнулся, но его лицо помрачнело, когда он посмотрел на меня.

– Не мог хотя бы притвориться? Тебе обязательно было врываться сюда и крушить все мои планы? – простонала я, не собираясь притворяться. Это было несправедливо.

– Детка, – сказал Трэвис. Он отпихнул Шепли в сторону и с распахнутыми объятиями подошел ко мне.

– Нет, – сказала я, отталкивая его. – Не прикасайся ко мне. Не надо! – надувшись, проговорила я. – Ты знаешь, сколько я это планировала? Я же не бегала кругами, пытаясь испортить мою тайную вечеринку!

– Нет, – сказал Трэвис, заключая меня в крепкие объятия. – Все разрушил Паркер.

Я нахмурилась, отталкивая его.

– Все равно я была удивлена! У тебя все получилось! Пусти меня!

Трэвис подался вперед, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Я хотел приехать домой и увидеть свою жену, которая так усиленно пытается сделать мой день рождения особенным.

– А потом ты все испортил! – рыкнула я, все еще отталкивая его, но уже не так сильно. Трэвис не сдавался.

Америка обняла Шепли и поцеловала в щеку.

– Разве ты еще не устал, что он втягивает тебя в переделки?

Шепли пригладил волосы и нахмурился.

– Он бы украл мой автомобиль и оставил бы меня на стоянке, если бы я не запрыгнул на пассажирское сиденье.

– Ой! – захихикала Америка.

Шепли скрестил руки на груди, пытаясь отстраниться от своей девушки, но тоже старался не так уж сильно.

Трэвис взял меня за подбородок, призывая посмотреть на него. Как только наши взгляды встретились, я перестала сопротивляться.

– Спасибо, детка, – сказал он, целуя мои