– Но интересно же!

– Интересно.

В дверях кафе появилась Диана, и Сабуркин резко открыл дверцу машины.

– Всё, я пошел.

– Ни пуха.

Оставшись в салоне, Гера положил руки на баранку, словно в любой момент был готов сорваться с места, и стал наблюдать за происходящим.

Валентин прошелся по тротуару до ближайшего журнального киоска и остановился у витрины, поглядывая то на ассортимент, то в сторону кафе. Диана подошла к своей машине, открыла дверь, села за руль. Через минуту-другую из машины женщина вышла, потом села обратно и снова вышла. Отойдя от киоска, Валя сунул руки в карманы куртки и направился к кафешке прогулочным шагом. И, как бы случайно, притормозил возле красной «Мазды». Что-то спросил у растерянной автоледи, она ответила, Сабуркин подошел ближе. Они разговорились. Затем Валентин поднял крышку капота и погрузился в изучение автомобильных внутренностей. Диана в это время отошла в сторонку и достала мобильный телефон.

Минут через пять Валя капот закрыл и жестами предложил хозяйке попробовать завести машину. Что ей сразу и удалось. Не заглушая мотора, женщина вышла из автомобиля, они снова о чем-то поговорили, а затем… сели в машину оба и уехали.

Опомнившись, Гера дал по газам, стараясь не упустить «Мазду» из вида. Притормозив на светофоре, он позвонил Феликсу и доложил о сложившейся ситуации:

– …вот не знаю, насколько это безопасно, что гадалка сейчас увозит его в неизвестном направлении.

– Знаешь, Гера, если к ночи Сабуркина принесут в жертву в каком-нибудь колдовском ритуале, я завтра же найду другого сотрудника, не будет агентство простаивать! Но я не знаю, способен ли вампир сдохнуть со смеху и не хочу это проверять – вдруг способен! Так что прекращайте там заниматься дурью и начинайте заниматься делом! И звонить мне только по факту, только по факту, Гера! Все, я занят!

Связь отключилась, сигнал светофора сменился с красного на зеленый.

– Никогда не знаешь, когда прилетит в висок тяжелым тупым предметом, – пробормотал парень, откладывая мобильник и трогаясь с места.

Пробираясь по загруженным магистралям, минут через сорок «Мазда» заехала во двор и остановилась у подъезда облезлой семиэтажки. Сабуркин вышел из машины, помахал рукой женщине за рулем и направился к подъезду. Судя по тому, что домофон он открыл своим ключом, Валентин приехал домой.

Дождавшись, когда красная машина скроется из вида, Гера позвонил ему.

– Але, да! – ответил Валя.

– Ты где вообще, что это значит все?

– А она уехала уже?

– Уехала.

– А ты где?

– У подъезда твоего.

– Сейчас спущусь.

Видимо, в квартиру Валентин зайти не успел – вышел он сразу же. Усевшись на переднее сидение, Сабуркин деловито начал пристегиваться. Молча поглядев на него, Гера поинтересовался:

– Как прошло? Что узнал?

– Нормально все прошло. Очень интересная оказалась женщина, так с ней приятно было общаться… Представляешь, в ответ на мою помощь предложила подвезти, куда мне надо, а я ничего лучше не сообразил, как сказать, что надо мне домой. И так хорошо мы поговорили, такая жизнь у нее, ты представляешь…

– По делу-то что? Насчет Карины?

– Насчет Карины как-то не было удобного момента поговорить, не в тему это было совершенно.

– Блестяще провернул ты операцию. – Глубоко вздохнув, Гера повернул ключ в замке зажигания. – Бурные и продолжительные аплодисменты.

– Да погоди ты! Мы завтра договорись куда-нибудь сходить вместе, в какой-нибудь уютный ресторанчик. Там и поговорим обо всем.

– Не понял. У тебя что, завтра свидание?

– Ну-у-у… Наверное, можно и так сказать, – ответил Сабуркин, смутившись.

– Нарежет нас Феликс тонкими ломтиками и на хлеб намажет с такими-то результатами, – мрачно произнес Гера, глядя в лобовое стекло. – И так он чего-то не в духе – разозлить его, что ли, кто-то успел, еще и ты тут на свидание со свидетельницей собрался.

– И что такого? В спокойной обстановке всяко лучше информацию добывать. А чего Феликс злой? Ты когда ему звонил, по дороге?

– Ну да, – нехотя ответил Гера. – Когда ты к ней в машину сел, я малость переволновался. Кто знает, с какими такими колдунскими целями тебя захватили и увозят.

– Да ну что ты! Какое там колдунство!– рассмеялся Валентин. – Диночка совсем не такая! Она удивительно милый, светлый человечек…

– Прекрати, пожалуйста,– поморщился парень. – А то можно подумать, тебя уже заколдовали и в жертву принесли.

Вернувшись в агентство, Гера с Валентином застали в секретарской всех, кроме директора. С порога парень поинтересовался: что сегодня успело так взбесить Феликса?

Алевтина, Никанор и Арина переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Да ничего такого не было, у нас спокойно, а он почти все время в кабинете находился, – сказала Аля. – Выходил только, когда я узнала, что Георгий Грантович умер.

– Какой еще Георгий Грантович?

– Отец Карины. Его так звали, оказывается. Фамилия – Ароян.

Гера с Валей как стояли, так и застыли.

– То есть как – умер?

– Ну вот так, сердце все-таки не выдержало. Ему как плохо стало после смерти дочери, увезли его в больницу, вроде откачали, но этой ночью случился обширный инфаркт. Вероника там вообще в шоке, еле разговаривала…

– Да бог с ней, с этой Вероникой. Теперь выходит, только мачеха из всей семьи осталась?

– Получается так. Мы, конечно, не в курсе, сколько у них там родственников в Армении, но тут, в Москве, только она.

– Выяснили, как ее зовут и где живет?

– Да, конечно, но Вероника знает только имя – Эрика, ни отчества, ни фамилии. Адрес дала – я записала, он у Феликса.

– Ну и новости…

– А у вас что и как? Новости есть?

– Да не особо… – начал Гера, но Валентин перебил:

– Контакт с объектом установлен, на завтра назначена личная встреча!

– О, молодец! – Аля с Ариной даже в ладоши захлопали. – Ты не сказал ей, кто ты, откуда и по какому вопросу?

– Пока нет.– Валентин многозначительно поднял вверх указательный палец. – Чтобы не спугнуть. А перекусить осталось что-нибудь? А то мы без обеда мотаемся.

– Есть, как не быть, – сразу пошаркал на кухню Никанор, – дожидаются ваши порции. Ступайте за столы, сейчас поднесу.

Гера с Валей уже заканчивали свой поздний обед, когда из кабинета вышел Феликс. Его лицо, обычно и без того похожее на лик мраморной скульптуры, смотрящей в вечность, показалось абсолютно застывшим и чересчур белым. Но не успел Герман задать вопрос, все ли с ним в порядке, директор сказал: