Он мог бы полюбить людей, этих компадрес [Compadre - кум, друг, товарищ (исп.).], танцующих с ним и забывших об обычной спеси гринго, и подружиться с ними, и уговорить их уйти продолжать развлекаться куда-нибудь далеко вниз, к самой поверхности Ганимеда, и напоить их в хлам, и незаметно исчезнуть, раствориться, чтобы не участвовать в постыдном убийстве бывших сапиенсов с планеты Новые Анды…

Он не стал бы делать такого ни в коем случае. Потому что Никлас предупредил его честно: это прямолинейная попытка самоубийства. По периметру крыши стояли два кольца охранников - они не дали бы пройти Выдре в любом случае, в каком пьяно-благодушном состоянии ни были бы его компадрес. И еще: Выдре нужно было попасть на Землю, прямо на остров Унисина. Работа ждала его именно там. Может быть, эта работа - последняя в его жизни, но ее нужно сделать.

И поэтому Выдра вмазал еще стакан вина - все же не боливийского, а аргентинского, слишком сухого, но в целом оказавшегося неплохим, и еще по стакану накатили его компадрес, и после этого Выдра решил, что готов попросить у ачачилас все, что хочет попросить.

Он запел, и снова в затхлом воздухе Эль-Параисо зазвучали слова на звонком языке Анд:

О ачачилас, духи предков,

Которые никогда не умрут, потому что уже умерли,

Которые могут быть злыми и гневными,

Которые могут быть добрыми и справедливыми,

Прошу вас, будьте ко мне добрыми друзьями,

Пошлите благословение сыну вашему Выдре.

Я дам вам пищи, и вы станете благостны,

Вы пошлете мне радость, и спокойствие, и удачу.

А когда дело кончится, я куплю двух овец или ламу

И отдам их вам, и вы увидите, что я не забыл вас.

И буду так делать до самой своей смерти.

Дайте мне удачи, ачачилас, что живут на том свете.

Именем Господа нашего Иисуса Христа, аминь!

Выдра махнул рукой, и все остальные запели вместе с ним припев, вглядываясь в бумажки, на которых Томас написал слова четким элиминаторским почерком:

Ачачилас, дайте удачи Выдре,

Ай, дайте удачи Выдре.

Пусть у него все получится!

Ай, пусть ничего не получится у его врагов!

Пятеро гринго не понимали, какую бомбу он под них заложил. Они блеяли безропотно, как смирные овцы, подпевали Выдре, не придавая ни малейшего значения словам чужого языка, принося себя в жертву мертвым. Впрочем, им ничего не угрожало. Они не будут подставлять свои рыхлые нетренированные тела деградантам - чаша сия предназначена Выдре. Он изопьет чашу до дна, и вылижет горчайший осадок, и притом останется самим собой, до последней секунды - если получится.

Но если не верить, что получится, - зачем тогда жить?

Выдра пропел еще пять куплетов, в которых просто, но обстоятельно излагалась суть того, что он просил у Ачачилас. Томас был из тех, кто знает, и был уверен, что духи поймут его. Он пропел куплеты пять раз, и пять раз гринго повторили припев, закрепляя весомость его пожеланий.

Выдра не держал зла на девушек, он отвел им роль смиренных рабынь, они играли свою роль, ничего не зная, и потому заслуживали прощения и успокоения. Два клоуна, Никлас и Марко, не могли быть прощены без условий, потому что с потрохами принадлежали к бесчестной телекомпании «Солар Тревел ТВ», нарушающей Земной Кодекс, и, хотя Выдра в последний час стал относиться к ним несколько лучше, они не могли не пострадать, хотя бы в виде отдачи, исходящей от гибели шоу «Битва деградантов». И, конечно, главным злом была сама телекомпания и сотни людей, работающих в ней и прикрывающих ее бесчестную деятельность. Телекомпания должна получить не просто удар, а нож в селезенку - то, что кажется в первые секунды острым порезом, неприятным недоразумением, но в ближайшие часы приводит к смертельному исходу. В плане Выдры было только одно откровенно слабое место - сам Выдра. Он понятия не имел, вытянет ли ношу, взваленную на самого себя. Но именно об этом он старался не думать - просто проживал очередной момент своей жизни, шагал ногами по призрачным ступенькам, возникающим из пустоты.

Выдра доиграл мотив на флейте, закончил его протяжным, унылым, замогильным звуком, вибрируя нижней губой и неплотно прижав средний палец к третьему отверстию пинкильи. Ачачилас оживились, встрепенулись в своем бесплотном существовании - почувствовали, что их время пришло.

Оно пришло - на самом деле.

– Всем молчать! - крикнул Выдра. Над крышей небоскреба нависла напряженная тишина. Веселье остановилось, церемония перетекла в новую, более серьёзную, трагическую фазу, и это почувствовали все, даже охранники, безмолвно наблюдающие со стороны.

Выдра, пошатываясь от вина, не на шутку ударившего в голову, добрел до ягненка и поднял его левой рукой за задние ноги. Ягненок заблеял в последний раз, пустил горячую струйку мочи - она протекла под рукавом по предплечью Выдры, по всей руке его, добралась до груди и последними каплями стекла на живот. Да, этому юному баранчику не вызреть до совершеннолетия, не осеменить самок, не дожить до овечьей старости - он умрет прямо сейчас. Но не лучше ли это, чем существовать ещё полтора года на планете Ганимед, есть синтетический комбикорм, дышать несвежим восстановленным воздухом и все равно быть зарезанным, когда придет время.

Нисколько не лучше.

Выдрa взял правой рукой с алтаря остро наточенный нож и одним движением перерезал горло ягнёнка.

Кровь хлынула фонтаном. Выдра не отвернул лицо - напротив, подставил его под алую струю. Облизал губы и почувствовал на языке соль.

– Ачачилас, - прошептал он, - возьмите свое и дайте мое мне. Возьмите этих больших мужчин, если захотите - я отдаю их вам, потому что они виноваты. Не трогайте этих женщин, потому что на них нет вины.

Выдра быстрым шагом пошел к оторопевшим участникам церемонии, Ягненок еще дергался, агонизировал в его поднятой руке. Выдра должен был успеть прикоснуться к каждой из жертв, пока животное не умерло. Он омочил пальцы в овечьей крови и размашисто провел ими по губам и лбу Никласа, потом по лицу Марко, оставив длинные красные следы. Марко брезгливо сморщился, Никлас дернул головой и усмехнулся.

– А девчонок будешь мазать? - спросил он.

– Нет.

– Это половая дискриминация, омбре.

– Замолчи.

Выдра не стал ставить метки на девушках - они не были виноваты. Он лишь погрузил пальцы в перерезанное горло овцы, омочил их и обрызгал девушек кровью - щедро, как христианский священник святой водой.

Надин не повела и бровью. Исабель вздрогнула. Саша отреагировала сильнее всех - зашлась в мучительном кашле, согнулась, упала на колени и извергла на землю розовую блевотную лужу.

Она сделала неправильно - ачачилас могли рассердиться на нее. Выдра поспешил исправить оплошность Саши - наклонился над ней и пролил струйку ягнячьей крови прямо на ее светлые, коротко остриженные волосы. Услышал сбоку неприятные звуки, бросил взгляд на Исабель и увидел, что та тоже с трудом удерживается от рвоты.