— Помнишь городской штаба округа? — спросил я, — мои отморозились.

— Помню, — кивнул он, — своего. Не здешнего.

— Блин. Ну что делать? Набирай!

Я протянул подчинённому смартфон. Ваня набрал номер.

— С оперативным дежурным соедините, — попросил он, и добавил после паузы, видимо, отвечая на реплику: — старший лейтенант Тобольский, командир разведывательного взвода, вэчэ четырнадцать пятьсот двадцать один. Да, жду.

Я посмотрел Ване в глаза. Тот молча кивнул — мол, соединяют.

— Товарищ полковник, — начал Ваня; видимо, подошёл старший смены, — был прикомандирован к штабу Северо-Сибирского округа… да, верно… есть срочная информация. Командование спецоперацией собирается нанести массированный ядерный удар… — он осёкся и сделал круглые глаза, — товарищ полковник, но где я здесь ЗАС найду? Да… удар остановить нужно, он сильно навредит!.. нет, не я. Товарищ из органов. Да, рядом. Надо? Нет? Хорошо. Да. Но это очень поздно, тут речь на секунды идёт! Есть… да, понимаю насчёт трибунала. Есть… принял…

Ваня стоял, растерянно глядя на аппарат.

— Ну что? Доложились? — взволнованно спросил мужик; он успел накинуть рубашку, пока ходил за телефоном, но всё равно поёживался, ночь была прохладной.

— Можно и так сказать… — вздохнул Ваня.

— Что, совсем плохо, да? — спросил хозяин аппарата.

— Что плохо то? — ответил я.

— Да говорят на северах проблемы большие. Норильск эвакуировали. Там что, ядерный полигон запускают?

— Эх, если бы… — вздохнул я.

— Ты скажи, начальник… — мужик посмотрел мне в глаза, — эвакуация-то будет?

— Откуда вы вообще взяли про эвакуацию? — удивился я.

— Да слухи разные ходят, — мужик вздохнул, — про Норильск я уже сказал… туда народ не пускают. У меня кум на реке работает — вся навигация встала. А власти — молчок… ты скажи, служивый… семью-то стоит вывезти? У нас родня в Крыму, рвануть можем…

— Стоит, — я ответил на его взгляд, — однозначно стоит. И чем скорее, тем лучше.

— Что… сейчас прямо? — мужик округлил глаза.

— Я бы уехал сейчас, — ответил я.

— Ну лады… — мужик почесал в затылке, растеряно посмотрел на смартфон.

— Спасибо за телефон, — сказал я.

— Что? А, да. На здоровье.

Хозяин дома закрыл за собой дверь.

— Ну что? — я спросил Ваню, — что сказали-то? Передадут?

— Нет, — Ваня покачал головой, — сказали перезвонить, когда меня идентифицируют и получат подтверждение.

— Да что ж ты!.. — я с досады хлопнул себя по бедру.

— До Красноярска не так далеко, — сказал Ваня, — там штаб Южно-Сибирского округа. Там уж не отвертятся!

Мы своим ходом форсировали Енисей и оказались в городе. Ночь играла нам на руку: почти никого на дорогах не было, и мы могли свободно проехать.

— Может, ещё раз позвонить попытаемся? — Тревор с тоской глядел на горящие фонари и окна домов, мимо которых мы проезжали.

— Время потратим, — ответил я.

До города добрались к рассвету. Мы ехали по трассе, стараясь прижиматься к обочине, чтобы максимально облегчить обгон. При наших габаритах это было не такое простое занятие.

Сразу за указателем с названием города был расположен пост ГАИ. Дежурный был на посту и, увидев нас, уже начал выходить на дорогу.

— Тормознёт наверняка, — заметил Иван.

— Может, через его начальство попробовать достучаться? — мне в голову пришла неожиданная мысль.

— Дело! — Согласился Ваня, — давай!

Постовой уже начал поднимать жезл. И тут рассвет, разгоравшийся слева от нас, вдруг разом стал ярче. Я посмотрел в ту сторону. У горизонта горело две зари: одна настоящая, на востоке, как полагается. И вторая — на севере. Она быстро гасла, словно двойник настоящего Солнца стремился спрятаться как можно быстрее после того, как его уличили в обмане.

— Движок надо бы заглушить… — тихо сказал Ваня, наблюдая за этой картиной.

— Поздно, — ответил я, — нас бы уже вырубило, если бы импульс достал.

Ровно в этот момент мигнули фонари, освещавшие трассу, и немногочисленные горящие окна в ближайшем микрорайоне. Однако через секунду с электричеством снова всё было в порядке.

Мы проехали мимо поста. Гаишник так и не поднял жезл, увлечённый небесным зрелищем.

— По городу ехать не вариант, — заметил Ваня, когда мы отъехали от поста.

— Согласен, — кивнул я и припарковался на обочине.

— Ребят… — вмешался Тревор, — тут такое дело… мы должны понять, что делать дальше.

— В смысле, что делать? — насупился Иван, — ты вроде знаешь на каких ты условиях тут.

— Знаю, — согласился Тревор, — и свою часть сделки полностью выполнил.

Я почесал подбородок.

— Ты прав, — кивнул я, — но понимаешь какое дело: у тебя сейчас нет документов, чтобы выехать легально. А к вечеру, я думаю, никакие документы уже не будут никому нужны… у нас нет способа своевременно доставить тебя на родину.

— Серёг… — Тревор взял меня за локоть, — у тебя есть представление, что будет происходить дальше? Какая часть мира уцелеет и как надолго?

Я прикрыл глаза и покачал головой.

— В самых общих чертах.

— Так поделись.

— Никакая не уцелеет. Если то, что я видел — правда, нам всем конец. По срокам не скажу. Возможно, дни. Или даже месяцы. До вас за большой лужей по идее должно дойти в последнюю очередь. По крайней мере, до основной территории. Надеюсь, ты не с Аляски.

— Я с Кентукщины, — вздохнул Тревор, — ребят, нам надо определиться, что делать. Всё понимаю, но хочу как можно дольше продлить, так сказать, своё земное существование. Если захотите прорываться со мной — помогу чем смогу.

— Каким образом? — спросил я, — без документов?

— С Казахстаном граница прозрачная. Там до посольства рукой подать. Похлопочу со своими связями — думаю, получится вас с собой забрать.

— В курсе, что у меня семья? — спросил я.

Тревор сначала удивился. Потом на его лице отразилось понимание.

— Алина, — произнёс он.

— Ага, — кивнул я.

— Дети?

— Сын.

— Блин. Это усложняет дело, но всё возможно. Они в Москве?

— Нет, — я покачал головой, — они в убежище. На Алтае.

— Ребят, вы вообще в курсе, что дезертирство тут обсуждаете? — вмешался Ваня, — со всеми вытекающими.

Я вздохнул.

— На настоящий момент ты прав, Ваня, — ответил я, — но это только пока существует система управления войсками. Думаю, очень скоро её не будет. Инициатива при отсутствии приказов — это уже не дезертирство.

— Что за убежище? — заинтересованно спросил Тревор, проигнорировав реплики Ивана.

— Моё личное. На случай глобальной атомной войны.

— Степень автономности?

— Очень высокая. Вплоть до пожизненного существования в изоляции, — ответил я,