– Почему на мой зов не явился мой настоящий отец?

– Возможно, он уже перевоплотился.

– Получается, что все интимные беседы, которые я вела с этим «существом», все его советы мне… – лепечет женщина про себя. – Вы-то кто такой?

Призрак задумывается, морщится и, наконец, изрыгает:

– Ты точно хочешь это знать? Да, я полгода прикидывался твоим папашей. Теперь я столько всего про тебя знаю, что ты у меня в кулаке! Тебе никогда от меня не избавиться!

Люси открывает глаза, по привычке делает глубокий вдох и повторяет слова эктоплазмы.

– Теперь вы знаете правду, – заключает она.

– Как же поступить? – спрашивает перепуганная молодая клиентка.

– Бросить с ним болтать. Потеряв собеседницу, он заскучает и станет искать другую жертву. Знаю я эти метущиеся души-паразиты, они как пиявки. Когда им становится нечего сосать, приходится прилипнуть к кому-то еще.

Клиентка, пребывающая в ужасе от услышанного, расплачивается и уходит.

Люси устраивается напротив своего клоуна, тем самым указывая Габриелю на свою готовность к общению с ним.

– Теперь вы понимаете, в чем заключается моя работа. Главное в ней – советы живым и потусторонним душам.

– Не ждал, что это такое деликатное занятие.

– Именно поэтому я веду прием только днем и пускаю ограниченное количество клиентов. Раз за разом передо мной разыгрываются драмы, узурпация личности, звучат угрозы. Неблагодарная профессия!

– Я и подумать не мог!

– Это как улица с двумя тротуарами: один для живых, другой для мертвых. Я держусь посередине и пытаюсь обеспечивать тем и другим связь. Даже если в конечном счете они остаются недовольны друг другом.

– Но ведь вы не единственная, кто устанавливает связь между двумя тротуарами…

– Вы имеете в виду других медиумов? 95 процентов моих так называемых коллег – шарлатаны. Они ничего не слышат, а просто притворяются, что имеют связь с тем светом. Некоторые, что гораздо опаснее, настраиваются на зловредных духов, и те с их помощью манипулируют живыми людьми.

– 95 процентов медиумов – шарлатаны… Это не преувеличение?

– Иногда мне хочется, чтобы к медиуму никто не приходил и чтобы два тротуара оставались разделенными: тогда было бы меньше негативных наложений, вроде того, при котором вы только что присутствовали. А теперь я бы вас попросила оставить меня одну, месье Уэллс. Встретимся завтра утром, по случаю одного интересного для вас события.

– Это где же?

– На ваших похоронах. Уверена, если убийца существует, он не преминет туда явиться.

Она указывает на свой планшет. На его экране написано: «Похороны писателя Габриеля Уэллса, 9 часов, кладбище Пер-Лашез».

29. Энциклопедия: официальный свидетель – призрак

27 января 1897 г. в деревушке Гринбриер, Западная Вирджиния, США, мальчик находит труп женщины по имени Зона Хистер Шью и немедленно поднимает тревогу. Врач Кнапп, прибываюший на место через час, застает там мужа, Эдварда Шью. Тот, завернув тело жены в простыню и прижав его к себе, горько плачет. При попытке доктора Кнаппа осмотреть тело муж сердито его отталкивает, говоря, что никому не позволит дотронуться до любви всей его жизни. До самых похорон Эдвард Шью никого не подпускает к гробу жены. Он накрыл тело шалью, на голову надел чепец, объяснив, что это ее любимые вещи. Все думают, что причина его странного поведения – горе. Тем не менее мать Зоны, Мэри Джейн Хистер, подозревает зятя в убийстве своей дочери. Каждый вечер перед сном она пытается вызвать дух дочери, чтобы та подтвердила ее подозрение. Через месяц после похорон ей является призрак Зоны с рассказом о том, что Эдвард свернул ей шею и потом никого не подпускал к телу, чтобы никто не заметил, что шея свернута. Мэри Джейн Хистер идет к прокурору и уговаривает его начать следствие. Доктор Кнапп показывает, что так и не осмотрел тело, поэтому прокурор распоряжается об эксгумации. Вскрытие выявляет, что голова трупа повернута. Подозрение падает на мужа. В суде не приводится доказательств, а Мэри Джейн Хистер не осмеливается признаться, что общается с призраком дочери. Адвокат Эдварда Шью указывает на то, что имеются показания только самой потерпевшей, прозвучавшие с того света, чем намерен высмеять обвинительницу. Но ко всеобщему удивлению, присяжные не отмахиваются от матери как от фантазерки, а признают ее показания убедительными: Эдвард Шью приговаривается к пожизненному заключению. Он умрет спустя три месяца в одиночной камере от внезапной необъяснимой лихорадки.

На надгробии деревенского кладбища красуется с 1981 г. следующий текст, ставший местной достопримечательностью: «Здесь погребена Зона Хистер Шью. Ее смерть в 1897 г. считали естественной, пока ее дух, явившийся матери, не описал совершенное ее мужем Эдвардом убийство. Преступник был осужден. Это единственный известный на сей день случай, когда показания призрака позволили осудить убийцу».

30

Дух Габриеля Уэллса парит над городом. Он понимает, что его отношения с другими блуждающими душами остались такими же, какими были его отношения с людьми при жизни: недоверие, дистанция, старание не смотреть в глаза. В конце концов, откуда ему знать, кто эти эктоплазмы вдалеке… Может, безумцы, извращенцы, убийцы, просто зануды?

На кладбище Пер-Лашез на востоке Парижа он встречает деда. Вместе они находят место, где завтра утром его предадут земле.

– Вот, внучек, могила, в которой завершится манипуляционный цикл твоих клеток, начавшийся с оплодотворения яйцеклетки твоей матери сперматозоидом твоего отца.

– Мне нравится это место. Романтичное кладбище.

– Тебя похоронят рядом со мной. Будем соседями.

На надгробный камень с надписью «ИГНАС УЭЛЛС» садится ворон, и Габриель погружается в меланхолию.

– Слушай анекдот для разрядки атмосферы, – говорит его дед. – Человек плачет над могилой, причитая: «Ты не должен был умереть!» Проходящий мимо кладбищенский сторож, тронутый его горем, спрашивает: «Он был вашим другом?» – «Нет, это первый муж моей жены».

Габриелю не до юмора. Пристально глядя на деда, он спрашивает:

– Как ты оцениваешь свою жизнь, дедушка?

Игнаса тянет рассказать еще один анекдот, но он передумывает и становится серьезен, даже величественен.

– Между прочим, мне впервые задают этот вопрос. Я так долго ждал этого момента, что уже приготовился подвести окончательный итог. В некотором смысле всю мою жизнь можно считать одним большим анекдотом… с сомнительным концом.

Из-за облаков медленно выплывает луна, ее приветствуют своим бесшумным полетом летучие мыши.

31