«Похоже, успокоительное в Ведунах обещает быть ходовым товаром», — хмыкнула я.

— Вот, выпейте, — протянула я чашку в веселенький красный горошек. — Это валериана.

— Из твоих рук я ничего не возьму! Не хватало, чтобы еще и меня заколдовала, — отмахнулась Рая.

— Не хотите, как хотите. — И я залпом выпила отвар.

— У-у-у, бессовестная! — взвыла женщина. — Твой дедушка, вечная ему благодать, глядя на тебя, в гробу ворочается!

Она развернулась на месте и направилась к двери.

— Я уже все написала друиду. Все твои делишки перечислила. Пусть он и выясняет, кому и что ты продавала. А мне корову и коня чтобы вернула! Слышишь?

Дверь громко бряцнула о косяк и с жалобным скрипом вернулась в открытое положение.

Я постояла минуту, а потом, сбросив оцепенение, поспешила на пожарище.

Рае я сочувствовала и надеялась, что здравый смысл возьмет над ней верх и обратится она к стражам. А в том, что именно стражи смогут вернуть ей корову и коня, я не сомневалась.

От места пожара все еще поднимался дым, и вокруг расходился кисловатый, чуть протухший запах. Дядя не остался в доме и, сердито фыркая, шел за мной следом.

— Игнат, почему до сих пор пожарище тлеет? — Я остановилась неподалеку от черной проплешины, занимавшей добрую треть двора.

— Там было пять тонн самого лучшего торфа. Как ты его сейчас потушишь? Пока не выгорит, будет тлеть.

Он постоял, потоптался на месте и громко вздохнул.

— У тебя от головы ничего нет? — спросил тихо, словно обращался не ко мне.

— Пока нет, но можешь попробовать рассол. Я в погребе банку с солеными огурцами видела.

— Не берет меня рассол.

— Тогда помоги мне торф достать, — я указала на торчащие среди головешек брикеты. — Я растоплю печь и сделаю тебе отвар от головной боли.

Мне очень хотелось добавить, что лучшим средством будет не ходить к Шурочке и не пить, но решила не занудствовать. Толку от всех этих нравоучений. Я попробую пойти другим путем.

Игнат поджал губы и уже явно хотел возразить, но потом закатал рукава и ступил на пожарище. Резкими рывками он вытащил торчавшие из земли доски и принялся руками хвататься за продолговатые и округлые брикеты торфа. Его пальцы, царапая шершавую, а местами и глянцевую черную поверхность, то и дело с нее соскальзывали, и ему никак не удавалось ухватиться за торчащий из земли брикет.

— Возьму лопату. — Он, кряхтя, разогнулся и направился к дому.

Через несколько минут Игнат вернулся с блестящей, на вид почти новой лопатой. И принялся подкапывать зарытый в землю торф. Дело пошло быстро, и я только и успевала подхватывать выкопанные брикеты, относить их на кухню и укладывать в печь.

Когда работа приблизилась к концу, дыхание дяди участилось и он слегка замедлился. А потом и вовсе разворчался.

— Я все для тебя делаю, — пробормотал он, с размаха загоняя лопату в землю. — А ты, черствая твоя душонка, заставляешь родного дядю работать с больной головой.

— Работа на свежем воздухе для больной головы очень даже полезна, — бросила я и прошла мимо него в дом.

Розжиг печи давался мне нелегко: торф был отсыревший и разгораться не хотел. Подпал, как на зло, раз за разом сгорал дотла, выпуская в дымоход только клубы серого дыма.

Наконец, с четвертой попытки, когда я добавила целых три горсти стружки, огонь потихоньку стал набирать силу. Чугунок с водой я подвинула прямо к нему: ждать, когда печь выгорит, времени не было, поэтому придется следить, чтобы вода не пролилась.

Несколько минут до закипания воды у меня еще оставалось, и я поспешила сходить в чулан. Снадобий мне сегодня предстояло сделать немало.

Я разложила на кухонном столе весы с разновесом и дюжину трав и принялась взвешивать сырье, измельчать его и перемешивать.

Подбирать лечение для Софии Дмитриевны было легким и приятным занятием. Для начала я решила ограничиться тремя травяными сборами.

Первый и самый важный — для учащения сердцебиения, из красавки, ландыша и валерианы. Его я собрала еще вчера и сейчас держала наготове, чтобы, когда вода закипит, сразу залить кипятком. Хорошо бы в него капельку спирта добавить, да где здесь взять этот спирт.

Второй сбор — легкий мочегонный из плотных кожистых листьев брусники, мелких пахучих семян укропа и оранжевых цветков календулы. Отдам его в виде сухой смеси, потому что каждый день его пить не надо. Пусть София Дмитриевна заваривает по потребности.

И третий — успокоительный, тоже не на каждый день. Собрала из зверобоя, душицы, пустырника и чабреца. Получился в итоге увесистый ароматный мешочек.

Плюс, как и обещала, отвар женьшеня.

И перешла к следующему пациенту — к Матрене. Ей от бессонницы в самый раз будет чай из мелиссы, пиона и пустырника. А для ее Крошки подойдет уже испытанный отвар ромашки.

Для Раи от давления я приготовила желтые цветки арники горной, траву пастушью сумку и плоды боярышника. Тоже сделаю отвар, потому что пить его надо ежедневно. Только согласится ли Рая принять от меня зелье?

А вот сбор для дяди делать пока не стала. Мне надо найти местную фармакопею и проверить, совместимы ли травы от головной боли с одной травкой от пьянства. Все же алкоголизму родственника я намерена дать бой.

Когда все было почти готово, в сенях раздались шаги. Четкие и уверенные. И я насторожилась.

Кто ко мне пожаловал?

Неужели Артур решил показаться в Ведунах при свете дня?

Дверь открылась, и в гостиную вошел высокий мужчина в плаще болотного цвета. Он откинул капюшон за спину, и мои брови поползли вверх. Густая грива русых волос, темные брови и рельефно очерченные губы заставили сердце замереть. А запах леса, который принес незнакомец, проник глубоко под кожу. Сердце истерично забилось о ребра, и я прикусила губу. Не глядя по сторонам,