– Потому что ты особенная.

Все мое тело растаяло, а в животе появилось приятое, теплое ощущение.

Его глаза немного расширились.

– В смысле, для падших ангелов. Для них ты особенная, а я работаю на Армию Падших, и это делает тебя особенной для меня. – Он прочистил горло и отвел взгляд.

– Я так и подумала. – Огонь, который он зажег во мне, мгновенно погас.

Линкольн пожал плечами.

– А еще я прочел твое досье и обнаружил, что ты, возможно, не так плоха, как я думал. Ты и твоя мама принесли огромную жертву, чтобы спасти твоего отца. Это вызывает восхищение.

Мои глаза наполнились слезами, а горло нервно сжалось от того, что я попыталась проглотить свои эмоции.

– На меня есть досье? Где оно и как мне его уничтожить?

На его лице появилась улыбка, которая быстро исчезла.

– Я хочу тебе кое-что сказать.

Линкольн выглядел невероятно серьезным, и я заранее испугалась того, что сейчас услышу.

– Хорошо…

Он тяжело сглотнул.

– Причина, по которой я возненавидел тебя с первого взгляда, заключается в том, что мои родители и младшая сестра были убиты во время нападения, и ты напомнила мне об этом.

Казалось, что из машины выкачали весь воздух и мы оказались в черной дыре. Так вот о какой трагедии говорила Роуз. Я застыла. Почему я напомнила Линкольну о смерти его родителей?

– Мы собирались пойти в кафе недалеко от границы, чтобы отпраздновать мой выпуск из академии. Я опаздывал, потому что задержался с Ноем и другими парнями, – продолжил он, уставившись на свои руки.

Я положила руку ему на плечо, и он не отстранился. Мое дыхание стало прерывистым, но все же я старалась сохранять спокойствие. Он потерял всю свою семью. Я не могла представить, насколько это тяжело.

– Я был всего в двух кварталах, когда взорвалась бомба. Мои мать, отец и младшая погибли, вот так просто, – его голос надломился, и я не смогла сдержать слез.

– Линкольн… Мне так жаль. – Я пыталась взять себя в руки, кусая внутреннюю сторону щеки.

В меня впились его пронзительные голубые глаза.

– Когда мы смотрели записи видеонаблюдения, я думал, что это дело рук демонов… но я ошибался. Это был их человеческий раб, который ворвался в кафе и разрушил мою жизнь, – в его голосе звучал такой острый гнев, что им можно было бы резать стекло.

Разве такое возможно? Я не совсем понимала, как работает метка раба, но до меня доходили слухи, что с ее помощью демоны могут контролировать наши действия. Вот почему Линкольн был так груб со мной.

– Я бы никогда этого не сделала. Я бы лучше умерла, – серьезно сказала я.

Он покачал головой.

– У тебя бы не было выбора. Вот к чему я клоню. Я здесь, чтобы дать тебе выбор, – с этими словами он распахнул дверь и повернулся ко мне. – Пойдем. Я слабею с каждой секундой, которую провожу в этом городе.

Я кивнула, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

Когда я потянулась к двери, Линкольн протянул руку, чтобы остановить меня.

– Если… со мной что-то случится, проследи, чтобы мое тело вернулось в академию. Я не хочу, чтобы меня реанимировали.

О. Боже. Мой. На меня обрушилась вся тяжесть этого задания. Все, что я могла сделать, – это снова кивнуть в ответ.

Этот великолепный парень, который, судя по всему, играл на гитаре и задевал меня при каждой удобной возможности, собирался сразиться за мою свободу. Если бы это не было решением падших, я бы сказала, что он поступает очень романтично. И теперь, когда он поделился своей историей, я увидела его в совершенно ином свете. Если бы прислужник демонов взорвал мою семью – я бы вела себя точно так же.

Пожалуйста, не умирай. На тебя приятно смотреть.

Это была последняя мысль, которая проскочила у меня в голове, прежде чем начался настоящий ад.

В буквальном смысле.

В тот момент, когда Линкольн распахнул двери клиники, меня охватило мрачное предчувствие. Словно из ниоткуда, перед нами возник Бердок. Из его рогов валил черный дым.

– Что ты здесь делаешь? – прорычал он, указывая на Линкольна. Я замерла, прижавшись к стене.

Линкольн вытащил свой меч и направил его в грудь Бердока.

– Я вызываю тебя на бой. Будем сражаться насмерть. Если я выиграю – Бриэль Этвотер будет освобождена от своего рабского контракта и станет свободной душой.

Казалось, что время остановилось, а в воздухе повисло заряженное электричество. Никто не двигался.

Запрокинув голову, Бердок расхохотался. Теперь черный дым выходил из его глаз, носа и рта. Я заметила движение в задней части клиники. Моя мать наблюдала за происходящим из-за открытой двери, разинув рот.

– Вряд ли ты можешь предложить мне что-то более ценное, чем эта девчонка. Сделки не будет, – он вытащил из-за пояса тяжелую булаву. – Но я все-таки убью тебя за незаконное проникновение в мою клинику.

С невозмутимым видом Линкольн достал из-за спины другое оружие. Этот меч был еще больше, и горел еще ярче. Он излучал невероятную силу, и дым Бердока отступил, лишь приблизившись к сияющему лезвию.

– Перед тобой меч архангела Михаила, отданный добровольно. Он достанется победителю этой битвы, – Линкольн положил клинок на землю, отгоняя черный дым.

Бердок пораженно смотрел на оружие с жадным блеском в глазах.

– Значит, если я убью тебя, то получу и меч, и девчонку?

Линкольн кивнул, протягивая ему сияющий свиток из пергаментной бумаги.

– Сами падшие подписались под этим документом. Все четверо. – Он бросил свиток на землю.

Бердок ухмыльнулся и хлопнул в ладоши. В его руке появился красный светящийся свиток.

– Я согласен. – Он бросил документ в центр комнаты.

Линкольн кивнул.

– Бриэль – моя свидетельница. Зови своего.

Демон хмыкнул, показав свои острые, почерневшие зубы.

– Он уже в пути. Снаружи. Я обведу периметр.

Значит, в его способности входила еще и телепатия. О боже.

Линкольн попятился к двери, не поворачиваясь спиной к Бердоку. Я сделала то же самое. Меч Михаила и два пергамента остались на полу реанимационной клиники.

– Кейт, следи за залогом. Если с ним что-нибудь случится – я тебя убью, – сказал он моей матери.

Она кивнула и бросилась в центр комнаты, подбирая меч и пергаменты.