– Да, – торопливо кивнула Бунина. – У нее были разногласия с какими-то третьекурсницами. Но я не знаю их имен. На все мои вопросы Соня отвечала достаточно уклончиво. А еще… У нее были какие-то непонятные отношения со старостой факультета, Игорем Дубовицким. – Бунина заметила озадаченный взгляд следователя и торопливо добавила: – Но мне многое неизвестно, потому что, как уже говорила, училась на другом факультете – гуманитарных наук. У нас никогда не было общих проектов или совместных лекций. Все же мы были далеки от искусства.

– Видели следы побоев на Василевской? – прямо спросил Морозов.

– Видела, но нечасто, – Бунина заметно расслабилась и прислонилась к спинке кресла. – Впервые это произошло на первом курсе…

[Воспоминания в показаниях Буниной – Ноябрь. Первый год обучения Василевской, 2021–2022]

Когда Бунина вернулась в комнату, было около одиннадцати вечера. За плотно прикрытой дверью в ванную комнату слышался шум воды, редкие всплески. Медленно легкой поступью она направилась к своей кровати и тяжело опустилась на мягкий матрас, зашуршав свежей простыней.

Шум воды смолк. Через считаные минуты дверь ванной комнаты приоткрылась, и на пороге показалась Василевская. Бунина, погруженная в мрачные мысли, не сразу заметила соседку, буравила отсутствующим взглядом стену. Шорканье босых ног по паркету, шуршание одежды, тихий скрип кровати от прогнувшегося матраса – Бунина все слышала, но не могла заставить себя посмотреть.

– Не говори, что это снова произошло? – тихо спросила Соня, накрыв мокрые волосы небольшим полотенцем.

– М?.. – голос соседки вывел Бунину из оцепенения. Она не сразу поняла, что вопрос был адресован ей, и слегка заторможенно перевела взгляд на Василевскую. – Что?.. Что за… – она заметила большой синяк, сползавший багровым отеком на скулу под левым глазом. – Ты подралась? Кто тебя ударил?!

– Повздорила с девчонками, – без особого энтузиазма ответила Василевская, безразлично пожав плечами. – Ничего особенного. Лучше расскажи, что с тобой произошло. Он опять к тебе приставал?

– С девчонками? – продолжала допытываться Бунина, словно не слышала вопросов Василевской. – Что произошло? Расскажи мне. Это опять из-за Игоря? Я говорила тебе, бросай этого мудака. От него одни проблемы…

– Ник, перестань… – Соня не смогла сдержать жалостливого стона. – Каждый раз ты говоришь одно и то же. – Василевская горестно усмехнулась, села ближе к прикроватной тумбочке и взяла с поверхности очки. Она бормотала себе под нос, внимательно рассматривая линзы. – Игорь человек непростой, у него свои причины. И, как ты знаешь, у меня тоже. Ну а девчонки… считай, что мы не сошлись во мнениях.

– Но… – Бунина знала Соню не первый день, и они были достаточно близки как друзья. Она понимала, что Василевская не хотела раскрывать истинную причину разлада, но также знала, что Соня никогда не стала бы вступать в прямой конфликт с кем-либо без веской на то причины. «Не сошлись во мнениях» – не та причина. – Раньше тебя никогда не били за твое мнение. Соня, ты врать не умеешь, – с нажимом произнесла Бунина, не отрывая взгляда от лица Василевской.

Соня тяжело вздохнула, нацепила на нос очки и заметно поникла. Ее взгляд блуждал вверх по стене, к потолку, затем спустился вниз, мимолетно задержался на бра, прикроватной тумбочке и остановился на собственных босых ногах. Она разглядывала их так, словно ничего интереснее быть не могло. Василевская не хотела ничего рассказывать или, наоборот, очень хотела, но не знала, стоит ли. Заметив сомнения подруги, Бунина первой нарушила молчание:

– Эй, – позвала она, пытаясь привлечь внимание. – Послушай, ты же знаешь, что можешь все мне рассказать?

– Знаю, – кивнула Соня и подняла глаза на Веронику. – Только вот рассказывать нечего. Просто я немного устала. Точнее… – Василевская запнулась, пытаясь сформулировать свои мысли верно. – Я сама согласилась на эти условия и никогда не жалела, но мне следовало бы вспоминать об этом чаще. Иногда я забываюсь, витаю где-то в облаках и на что-то надеюсь. Я, наверное, просто не понимала, что будет так тяжело, – она усмехнулась и сжала зубами нижнюю губу. – Вообще-то я понимала. Мне же не десять лет. Все я понимала… – повторила она тише.

– Мы все еще говорим о тех мымрах с третьего курса? – с нескрываемым недоверием спросила Бунина. – О ком ты сейчас говоришь, Сонь?

– А? Да это мелочи. Это просто ревность, понимаешь? – Василевская тепло улыбнулась подруге. – Не всем нравится, что мы с Игорем встречаемся.

– Очнись, Сонь! – неожиданно взбеленилась Бунина. – Ни черта вы не встречаетесь! Ты в каких-то своих иллюзиях живешь! Ох… Поверь, я не хочу тебя обидеть, но в этих отношениях состоишь только ты. Ты одна, понимаешь? И эти курицы и мизинца твоего не стоят. Все слепые, что ли, не пойму…

– Остынь, – тихо рассмеялась Василевская и стала активно сушить волосы полотенцем. – Все это глупости. Не первый раз. Повздорили и повздорили. – Василевская заметила сомнения на лице Вероники и широко улыбнулась. – Послушай, все в порядке. Этого больше не повторится.

– Ну, – сдалась Бунина, – если ты так говоришь…

[Конец воспоминаний]

– Но это повторялось? – спросил Морозов.

– Да, – кивнула Бунина, – периодически. Сначала редко, но затем все чаще и чаще. С завидным постоянством.

– Василевская продолжала умалчивать имена обидчиц? – поинтересовался Морозов, записывая что-то в ежедневник.

– Именно так, – согласилась Бунина. – Но я знаю, что они учились на третьем курсе. Затем… в какой-то момент все изменилось, и конфликт, по всей видимости, исчерпался. Василевская совсем ушла в себя. Не разговаривала, мало ела, чаще проводила время в своей комнате. Но более я следов побоев не видела.

– Что могло измениться?

– Я думаю, у нее совсем разладилось с Игорем, и от нее отстали. – Бунина озадаченно почесала висок. – Честно говоря, после произошедшего я думаю о том, что была недостаточно внимательна к ней. Мне нужно было попытаться как-то вытянуть ее из этих отношений. Они пагубно на нее влияли. Но… У меня, знаете ли… – она сделала короткую паузу, нервно провела пальцами за ухом, оправила волосы, – свои проблемы были.

– Понимаю, – кивнул Морозов. – Значит, больше конфликтов у Василевской не возникало?

– Не совсем так, – Бунина слегка склонила голову к плечу. – После летних каникул, на втором году обучения, что-то вновь произошло. В начале сентября я заметила синяк на лице Сони, но мои вопросы тогда она проигнорировала. Больше подобных инцидентов не было, вплоть до моего отчисления. Но настроение Василевской значительно изменилось. Ей словно стало лучше, но и хуже одновременно. Мне сложно объяснить…

– Как думаете, в чем причина таких резких изменений?

– Не знаю, – Бунина задумчиво покачала головой. – Возможно, она возобновила отношения с Игорем. Если, конечно, это вообще можно было назвать отношениями. В любом случае это только мои домыслы. Не более.

– Как думаете, Игорь