поглазеть на меня, но, поверь, половина топчется на кухне по твою душу.

— Ифа! — засмеялась мама.

— Почему ты это терпишь?

— Я люблю его. Мы в браке больше двадцати лет, у нас дети. Хочешь верь, хочешь нет, но он тоже меня любит.

— Ага, любит — на словах, — вздохнула я. — А должен подкреплять слова поступками.

— Не бывает идеальных браков.

— Согласна, но не все мужья изменяют женам.

— Кстати, как у тебя с Полом? — Устав от нападок, мама не придумала ничего лучше, как перевести стрелки на меня. — Ты ведь его любишь? Представь, вы прожили много лет, нарожали детей, а потом...

— Нет.

Мама удивленно заморгала:

— В смысле — нет?

— В самом прямом. Я не люблю Пола и замуж за него не собираюсь.

— Но почему?

— Потому что никто не наденет на меня хомут, — отрезала я. — Все мужики — изменщики, даже самым лучшим их представителям вроде папы нельзя доверять. С какой радости мне добровольно обрекать себя на такие страдания? Проще сразу вздернуться.

У мамы вырвался нервный смешок.

— Ифа, если тебе плевать на беднягу, зачем встречаться с ним целых полтора года?

— Хочу и встречаюсь. Мое право, но не обязанность.

— А как же Пол? — не унималась мама. — Вдруг у него к тебе чувства?

Я пожала плечами:

— Никто и не говорит, что мне на него плевать. Он мне симпатичен, честно, но не настолько, чтобы смотреть на наши отношения сквозь розовые очки.

Мама вздернула бровь:

— Симпатичен?

— Ну да, а что такого?

— Мне казалось, девочки выражают свои эмоции иначе.

— Извини, чем богата.

— Но...

— Кстати, ты ошибаешься, если думаешь, что Пол Райс влюблен в меня до беспамятства, — перебила я. — Если мы с ним разбежимся, он найдет мне замену через неделю, максимум две.

— Ифа! — возмутилась мама.

— На правду не обижаются, — засмеялась я, лениво чертя ладонью узоры в воздухе. — Парни — народ ветреный. И это касается не только Пола, а всех мужиков в принципе. В случае нашего расставания пострадает максимум его самолюбие, но утешится он быстро, глазом моргнуть не успеешь.

— Но...

— Перестань, мам. Сама же говоришь: вы с отцом женаты двадцать лет, однако наличие жены не мешает ему ходить налево.

— Это наш брак так повлиял на твое мировоззрение?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Как вариант.

— Надеюсь, нет.

— Даже если и да, спасибо, что открыли мне простую истину: не привязывайся к человеку и не придется резать по живому. Элементарно, — улыбнулась я.

— Хочешь сказать, ты никогда никого не полюбишь и не выйдешь замуж?

— На сто процентов утверждать не могу. Если мне встретится достойный мужчина, почему бы и нет? Но терпеть то дерьмо, которое терпишь ты, я точно не собираюсь. Глотать измены — не по мне, ты уж прости. Если я когда-нибудь полюблю — полюблю по-настоящему, до умопомрачения, — а он мне изменит, я тупо не переживу такого предательства. У меня крыша поедет. Спрашивается, на фига так рисковать своим здоровьем? Поэтому, скорее всего, в ближайшие лет сорок под венец меня не загонишь.

— Получается, ты совсем не расстроишься, если Пол загуляет с другой девочкой? Раз ты не любишь его и все такое? — допытывалась мама.

— Психану, наверное, но в целом порадуюсь.

— Порадуешься? — обомлела мама.

— Ага. Это лишь докажет мою правоту, что мужчинам нельзя доверять.

Мама закусила губу.

— Ифа, милая, это очень циничный подход.

— Практичный, — подмигнула я. — И единственно верный, особенно в свете последних сплетен.

— Каких еще сплетен? — насторожилась мама.

Я изогнула бровь и одарила ее красноречивым взглядом — мол, сама догадайся.

Мама моментально уловила намек:

— Он тебе изменяет? Тогда почему вы еще вместе?

— Ха! Чья бы корова мычала.

Мама тяжело вздохнула:

— Ифа, милая, ты не должна терпеть такое отношение.

— Знаю, что не должна, — согласилась я. — Поэтому сразу предъявила ему за сплетни.

— А он?

Я пожала плечами:

— Разумеется, все отрицал.

— Ты ему веришь?

— А ты бы поверила? — (Мама сочувственно покосилась на меня.) — Я вообще не верю парням. Не верю ни единому их слову.

Врушка.

Одному парню ты веришь безоговорочно.

— И давно циркулируют эти слухи?

Настолько давно, что у меня язык не поворачивался сказать маме правду.

— Нет, не очень.

— Но ты уверена, что он от тебя не гуляет?

— Разве в таких вещах можно быть уверенной?

— Наверное, нет.

— Вот именно.

— Тогда почему вы не расстанетесь?

— А вы с отцом почему не расстанетесь?

— Не сравнивай, — возмутилась мама. — Мы, вообще-то, женаты.

— Зришь в корень. У вас семья, любовь, двадцать лет совместной жизни за плечами, а толку? Папа как был кобелем, так и остался. Ваш брак — наглядный пример того, что мужчинам, какими бы замечательными они ни были, нельзя доверять.

— Напрасно ты боишься полюбить, Ифа. — В голосе мамы звучала тоска. — Не позволяй нашим ошибкам испортить тебе жизнь. Я не прощу себе, если узнаю, что из-за нас ты обрекла себя на одиночество.

Я не стала кривить душой.

— Я не боюсь полюбить, — честно сказала я ей. — Я боюсь раствориться в другом человеке.

— Не хочу тебя огорчать, но часто любовь и самопожертвование идут рука об руку.

— Знаю.

Это меня и пугает.

— Ифа...

— Все, хорош грузиться. — Я похлопала маму по плечу и, широко улыбнувшись, направилась к двери. — Я вся потная и липкая. Умираю хочу сполоснуться.

— Не смей лезть в душ раньше меня! — крикнула вдогонку мама. — Серьезно, юная леди, даже не вздумай. Я должна опробовать его первой.

— Конечно-конечно, — заверила я, взбегая вверх по лестнице с твердым намерением сделать наоборот.

Стянув футболку, я сняла с сушилки полотенце и, коварно хихикая, на цыпочках прокралась в ванную.

— Ифа Моллой, ты нарываешься!

— Ни в коем случае. — Давясь от смеха и потирая в предвкушении руки, я заперла дверь изнутри.

Чрезвычайно довольная собой, разделась, шагнула в навороченную душевую кабину и включила воду.

Мотор громко заурчал, но воды не пролилось ни капли.

— Какого