class="p1">Иногда она руку его сжимала – вздрагивал, всматривался в лицо.

Вечером он опять не пустил Ольгу. Сказал ей через дверь, что перемёрз в городе и заболел. Пока не отлежится, её не пустит, дабы не заразить.

– За пирожки спасибо! Но не носи больше. Не съедаю я…

– Что ты за мужик такой? Ешь, как тот воробышек. Силу откуда берёшь? – Оля опять посмеивалась.

– А на кой она мне нужна, сила эта? – отвечал Егор. – То, что требуется, я делаю, другого мне и не нужно!

Наутро пришёл председатель.

Стучал кулаком так, словно Егор натворил что-то.

Тот открыл, председатель ворвался, глаза вытаращил и пробормотал:

– Слушай, Михалыч! Ты кого припёр домой? Вчера видели, как ты заносил в дом кого-то. Быстро говори, иначе молва пойдёт нехорошая. Ты же знаешь, один шаг не туда, и голова с плеч.

– Сестру приволок из города, – спокойно ответил Егор.

– А чего ты её приволок?

– Болеет она, ноги обморозила на заводе. Три смены отстояла. А у них цех холодный.

– Немудрено в такую стынь, – согласился председатель.

– Ты, Алексей Николаич, не беспокойся. Выживет. Она живучая у нас.

– Ну хорошо, хоть познакомишь с девицей. А то живёшь один, и никто о тебе ничего и не знает. Хоть бы семьёй обзавёлся. Людям ведь интересно, чего ты без семьи-то… За два года неужто не нашёл никого.

У нас все бабы ладные. Передовики, медали имеют, награды. Вот, например, Ольга машинку получила швейную. Да не какую-то! А немецкую. Ты пойди к ней, посмотри!

А вот Гордей ружьё охотничье получил. Отпраздновал и ружьё потерял. Теперь мне разобраться нужно. А вдруг украли ружьё? Он не помнит, с кем отмечал. Я тоже не помню. Ты, случаем, не был с нами?

– Не был, – пробормотал Егор.

– Ну ладно, в этом деле разберёмся. Не забудь, что завтра смена. Сестра сестрой, а вместо тебя никто не выйдет. Так и знай.

Егор кивнул.

– И вот ещё что: сестру как звать? Мне записать надобно, чтобы вопросов не было.

– Ирина Михайловна Ермакова, урождённая Шмакова.

– А чего это муж за ней не смотрит? – поинтересовался председатель.

– А того, что мужа нет у неё. Погиб.

Егор уже раздражался, но понимал, что любопытство председателя – дело привычное. Ему нужно было отчитываться за всё, поэтому терпеливо ждал, когда тот уйдёт.

– Ну бывай, Михалыч! – председатель помахал рукой и вышел.

Егор запер дверь. Вытащил из кармана маленькую иконку, перекрестился и прошептал:

– Прости, Ирина, что воскресил тебя. Дальше видно будет, как поступить.

Егор жил в колхозе два года. Приехал из города и устроился сторожем. О себе никому ничего не рассказывал. Семьи не было, друзей не имел. Держался подальше от людей, чем заслужил кличку «отшельник». Соседка Оля всё старалась к нему втереться в доверие, приманивала его пирожками, пирогами, хлебом. Егор дары принимал, но сам был скуп на слова и разговоры.

Оля говорила колхозницам-приятельницам:

– Растоплю я его сердце. Стану Шмаковой Ольгой Георгиевной. Нарожаю Егору детей.

Женщины посмеивались над ней, подшучивали.

Когда сказали, что Егор сестру из города привёз, удивилась. Обиделась на него за то, что с сестрой не познакомил. Вечером пирожков не принесла, а Егор и рад был этому.

Две недели назад он похоронил в городе родную сестру. А сейчас дал её имя спасённой женщине.

На вид спасённой было около 30 лет. Она была вполне симпатична, даже красива, несмотря на синяки под глазами.

Когда она открывала глаза, Егор видел её зелёные зрачки и мечтал, что наступит момент, и она скажет своё имя.

Кормил он женщину жидкой похлёбкой: то рыбной, то куриной.

Просто по чайной ложке вливал в рот. Она глотала.

Вот уже пятый день спасённая была с ним.

На шестой она открыла-таки глаза, уставилась на Егора своими зелёными изумрудами и произнесла еле слышно:

– Я умерла?

Егор от радости рассмеялся и ответил:

– Ну можно так сказать. Умерла и воскресла. Как звать тебя, красавица?

– Настя…

Глава 7

Тамара смотрела на орущего ребёнка и не знала, что ей делать. Из полуоткрытого окна тянуло холодом. Она стала замерзать. Уж как она ни прыгала, как ни качала малыша, ничего не помогало.

– Инга! – стала кричать Тамара. – Инга!

Она выглянула в окно, потом вышла на улицу.

За домом стояли два покосившихся туалета.

Тамара направилась к ним. Одна дверь поддалась легко, вторая была закрыта.

Девочка стала дёргать за ручку и кричать:

– Инга, Инга, выходи!

Кричала во всё горло.

Дверь туалета открылась. Оттуда вышел мужчина.

Он набросился на Тамару с кулаками и стал возмущаться:

– Ты чего ломишься? Недержание, что ли? Так рядом свободно. Дурная какая-то. И дитя орёт. Иди домой.

– А Инга где? – прошептала Тамара.

Она была настолько испугана, что дрожали руки. Несколько раз даже чуть не уронила малыша.

– Я Ингу ищу, – Тамара всхлипывала.

– Ну так ищи, я тут при чём? Я твою Ингу не видел.

– Она в туалет вышла, оставила на меня ребёнка, – жаловалась девочка.

– Ну вот иди домой и жди! – зло произнёс мужчина и стал отдаляться, недовольно бормоча себе под нос.

Тома вернулась в комнату.

Осознание того, что Инга бросила её, не пришло.

Тамара плакала навзрыд.

Малыш уже не кричал, а хрипел. Его маленькое тельце то и дело вздрагивало.

* * *

– Гуля, как ты могла поступить так опрометчиво? – возмущался Савелий. – Нас осталось не так много. Мы горой должны стоять друг за друга. А ты вот так плюнула на всех и ушла. Тамара – маленькая девочка. Ты не знаешь, почему она не хочет идти домой. Может, там её бьют или жизнь невыносима. Ты же могла припугнуть её или сказать, что я буду зол, но просто ушла.

Гуля сидела, надув губы.

Рядом с ней расположился поп и заступался за неё:

– Тамара такая ушлая, что дорогу найдёт домой. Тут нянек нет, Савелий. Захотелось ей взрослой жизни, пусть хлебает. Мы её не выгоняли. Она, может, специально за Гулей не пошла, чтобы место другое для жизни найти, или домой отправилась.

– Нет тут нянек, – согласился Савелий. – Но тут есть братья и сёстры, которые помогут в любую минуту. А у нас что-то происходит последнее время. Очерствели вы, братцы…

– Прости меня, Савва, – прошептала Гуля. – Если хочешь, я могу уйти из подземелья.

Савелий усмехнулся:

– А ты сама этого хочешь?

– Нет, – ответила девушка еле слышно.

– Ну вот тогда и помалкивай. Никогда не говори о том, к чему не готова. Лучше скажи тысячу раз «нет», чем согласись на то, что не по душе. Ты мне