Группа лам подошла к воротам, караул пропустил их. Вдруг ламы по условному знаку Тубанова выхватили из-под одежды карабины. Охрану без единого выстрела обезоружили и связали. Вошед­шие разделились. Одни заняли оборону возле дворца. Другие вбе­жали внутрь. Богдо Гэген с женой уже были готовы к побегу, тепло одеты. Их подхватили и понесли к берегу. Одновременно оставшие­ся во дворце открыли огонь по наружной охране. Китайцы бежали. Тибетцы заперлись во дворце, из окон взяв под прицел берег реки, чтобы помешать погоне. Другие тибетцы, образовав цепочку, быст­ро и ловко передавая друг другу, подняли Богдо Гэгена с женой на вершину и унесли в монастырь Маяьчжушири на противоположном склоне. Барон ждал известия на Богдо Уле.

- Урга в верстах четырех, - сказал он взволнованно, - сейчас все решается.

Тибетец на взмыленной лошади подскакал и подал записку. Унгерн жадно ее схватил. В ней была одна фраза: “Я выхватил Бог­до Гэгена из дворца и унес на Богдо Ул”.

- Теперь Урга наша, - радостно крикнул барон и добавил, - Тубанову я присваиваю чин хорунжего.

Весть о похищении Богдо быстро дошла до лагеря.

- Ура! - прокатилось по горе.

49. Сцена

Ночью опять горели гигантские костры. При дрожащем свете костров у Унгерна состоялось военное совещание.

- Утром начинаем приступ, - сказал Унгерн.

- Ваше превосходительство, в дивизии все с нетерпением ждут приступа, - сказал Резухин. - Победа для нас единственный шанс на спасение. Идти некуда. На севере - красные. В Маньчжурию не пропускают китайцы .

- Я тоже готовлюсь к смерти, - сказал барон. - При неудаче монголы разбегутся, а китайцы перебьют нас.

- Ваше превосходительство, - сказал начальник снабжения, - если это не сделают китайцы, то это сделает голод. В полках не оста­лось ни крошки муки, питаемся лишь мясом. Суточный паек - че­тыре фунта на человека. Запасы соли тоже подошли к концу.

- При таком рационе многие страдают выпадением прямой киш­ки, - сказал доктор. - Многие гибнут от холода, особенно старики и подростки, мобилизованные в Забайкалье. Бывалые бойцы забрали у них все теплые вещи. Возьмем Ургу - придется ампутировать сот­ни пальцев ног и рук.

- Жизнь только в Урге, - сказал барон. - Так и объявить в пол­ках, я обещаю войскам на три дня, как Чингиз-хан, отдать город на разграбление, под страхом смерти запретив при этом переступать пороги храмов. На тебя, Резухин, возложена главная задача - вы­бить китайцев из Май-Манчана, сделать то, что не удалось в про­шлый штурм.

- Ваше превосходительство, - сказал Резухин, - я польщен та­кой честью. Но конные атаки невозможны, а для десяти пеших не хватает патронов. В дивизии на винтовку - не более десяти патро­нов.

- Ну и что ж, - сказал барон, - тогда в пешем строю пойдем с саблями. Пешая сабельная атака. Ты ворвешься в Май-Манчан че­рез южные ворота. Наши силы двинутся с востока.

Горели костры. Оборванные, в лохмотьях, в износившейся обу­ви, казаки с горы разглядывали золоченые крыши дворцов и храмов Урги.

50. Сцена

В Урге царило зловещее безлюдье. Магазины и лавки были за­крыты. Ламы сидели по домам. Однако служба православной церк­ви русского консульского поселка собрала много прихожан. Слу­жил священник консульской церкви Парняков, известный в городе и любимый как русскими, так и монголами. Его проповеди всегда слушались с сердечным вниманием. И сейчас, поднявшись на амвон и поблескивая золоченой оправой очков, священник говорил:

- Творения, с которых снято проклятие греха, образуют новую тварь. Всякая тварь создана прекрасно, но проклята вследствие гре­хопадения человека.

В этот момент в церковь вбежал, запыхавшись, один из прихо­жан.

- Простите, батюшка, - сказал он священнику, - началось. Господа, штурм начался, и казаки уже в китайском квартале.

Действительно, издали доносился все усиливающийся грохот выстрелов.

- Ей, гляди, скоро аминь, - продолжал священник под нараста­ющие звуки выстрелов.

- Ей, гляди, Господи Иисусе, таково, братья мои, залог и воз­дыхание христианской надежды. Будем надеяться, братья! Расходились, прижимаясь к стенам.

- Если китайцы опять отразят штурм, - сказала испуганно одна из прихожанок, - быть русским погромам. Надо ожидать мести ки­тайцев, грабежей и резни.

- Надежда только на офицеров, на вас, господа, - обратился священник к одному из молодых людей. В расходящейся толпе слышались разговоры:

- Запереться в домах, забаррикадироваться дровами, запереть ворота, заложить на болты ставни, учредить во всех дворах дежур­ства.

- Господа, долго ли продержимся? Ведь оружие - только ре­вольверы.

- Вооружимся дубинками.

- Поможет ли?

- Только разозлит еще больше китайцев.

- Неужели барон будет медлить?

- Каков он, барон?

- Каков бы ни был, довольно того, что он белый.

- Мы, беженцы из Забайкалья, знаем его как человека крутого, но и нас сейчас гораздо сильней страшит китайская солдатня.

- Только бы, Господи, помог, мы с радостью встретим барона.

- Слышите, господа, какие радостные звуки. Выстрелы слышались все яснее и яснее.

Бой шел на узких кри­вых улочках. Конная атака был остановлена пулеметами. Резухин приказал:

- Спешиться и атаковать в пешем строю!

Заросшие бородами, в рваных полушубках казаки дрались, сви­репо матерясь. С плоских крыш в казаков летели гранаты и камни. Китайские ополченцы стреляли даже из луков. Башкирские и мон­гольские отряды с восточной стороны вступили в Май-Манчан - китайский квартал. Началась резня. Последним прибежищем китай­цев и китайских ополченцев стали кумирни. Под защиту божества собрались сотни людей. Но молитвы не помогли. Казаки, башкиры и монголы взломали ворота. Когда барон появился на центральной площади китайского квартала, главный Май-Манчанский храм пы­лал.

- Я велел не трогать храмы! - крикнул Унгерн.

- Ваше превосходительство, - ответил ему один из офицеров, - это в горячке боя невозможно, храмы деревянные, а люди слиш­ком ожесточены.

- Ваше превосходительство, - доложил другой офицер, - ос­вобождена тюрьма.

- Эта главная цель моего похода, - сказал барон. - Тюрьма - символ насилия китайцев.

Он поскакал к тюрьме. Я, как адъютант, следовал за бароном.

51. Сцена

В большом деревянном бараке, где содержались русские, ле­жало много трупов. Барак был набит полуживыми от холода и голо­да людьми.

- Последние