доверяй после этого суевериям, - сказал я, - гово­рят же, не поминай черта к ночи.

- Ужасное зрелище - измученный, страдающий черт, - ска­зал доктор.

- Китайцы, вообще, лучшие палачи. Таковыми они счита­ются и в белой контрразведке, и в ЧК.

- Господин Миронов, спасите меня, - плакал Сипайлов, - китаец держит меня уже много дней, не знаю сколько. Я все поте­рял, все забыл. Спасите меня, господин Миронов.

Повернувшись по-змеиному на бок, он ткнулся искусанным красным лицом в мои сапоги и начал их целовать. Я брезгливо от­толкнул его ногой.

- Господин Миронов, - сказал мне китаец, впервые назвав меня так официально, а не как прежде ’’Дорогой главный гость”, - я получил приказ от губернатора китайской провинции Хай-Лар аре­стовать этого господина. Это комендант Урги, который убил много китайцев.

- Почему вы держите его здесь? - спросил я.

- Скоро за ним должна приехать стража, - ответил китаец.

- Он требует, чтобы я сказал ему, где спрятано золото баро­на, - извиваясь, плакал Сипайлов, - спасите меня! Пусть китаец вый­дет, и я скажу, где спрятано золото.

- Выйди, - сказал я китайцу.

- Я знаю, где спрятано золото барона, знаю место под Ургой, где барон зарыл четыре ящика.

- Даже если это правда, все равно нам до этого места не добраться, - сказал я. - Ты, Сипайлов, заслужил свою участь. Изви­ваясь в муках и впадая в бред, вспоминай тех, кого ты сам замучил.

Появилась встревоженная Вера:

-Что здесь происходит?

-Уйди, это зрелище не для тебя. Здесь Сипайлов.

Она глянула.

- Боже, какой ужас! - и быстро отвернулась.

- Милая барышня, попросите, чтоб меня взяли отсюда. Пусть меня убьют. Не рубят шашками, а застрелят.

- Возьмем его, а потом отдадим китайскому губернатору, - сказал я. - Китайская каторга хуже смерти.

- Сообщите обо мне японскому атташе Судзуки, - сказал Си­пайлов, когда казаки выводили его из каморки.

149. Сцена

Утром дежурный сообщил мне:

- Ваше благородие, представитель китайского губернатора ждет вас в таможне для переговоров.

Представитель губернатора был китаец в европейском кос­тюме и золоченых очках. Вежливо улыбаясь, он сказал:

- Господин офицер, я послан к вам китайским губернатором Хай-Лара, владетельным господином Фэй-Цзы, для переговоров о разоружении перед вступлением в Хай-Лар. Губернатор Хай-Лара, владетельный господин Фэй-Цзы, дает письменную гарантию безо­пасности.

Сказав это, он взял у услужливо стоящего за спиной тамо­женника маленькую чашечку чая, выпил ее маленькими глотками и произнес:

- Нашим гарантиям можно верить, ибо Китай цивилизован­ная древняя страна. Старинный Китай достиг всего, что теперь с та­ким трудом начинает открывать мудрость Запада. Например, закон Конфуция или положительное и отрицательное электричество, о котором давно говорилось в книге Ли-Цзина, а закон Эйнштейна давно предвосхищен одним единственным китайским иероглифом у древнего ученого Мо.

Китаец вновь улыбнулся и, взяв у таможенника влажное по­лотенце, вытер руки. Окончив говорить, представитель губернатора встал и раскланялся, таможенник торопливо засеменил перед ним, раскрыв дверь.

- Ты хорошо служишь, - сказал ему представитель губернатора.

- Шаги услужающего должны быть вчетверо шире шагов хозяина, - подобострастно улыбаясь, ответил таможенник.

150. Сцена

Наше конное войско, обойдя озеро Долон-Нор, пересекло ки­тайскую границу. Китайские солдаты стояли в полном вооружении по обеим сторонам, но к нам не приближались. Мы слезли с коней, сло­жили оружие и далее двинулись пешей колонной. Я взял большой де­ревянный могильный крест с подводы и пошел впереди. Этот мой жест пасхального смирения произвел впечатлен ие на казаков. Многие глаза увлажнились, потекли слезы. Все вокруг было, как пасхальные яйца, окрашено в пасхальные праздничные тона. Синее небо, солнечный край которого был апельсинно-багровым, зеленая трава и деревья, серебри­стая гладь озерной воды. Из расположенного неподалеку поселка рус­ских колонистов доносился торжественный звон пасхальных колоко­лов. Жалостный, надрывный плач чаек, носящихся над озером, допол­нял небесное торжество земной скорбью по тем, оставшимся позади, которым в день своего Святого Воскресенья Спаситель обещал посмерт­ный справедливый суд.

- Христос воскрес, Вера! - сказал я, глядя на ее лицо со скорб­ными обостренными чертами.

- Воистину воскрес! - ответила она, подняв голову.

Томительно-призывно, по-бетховенски звучали колокола.

***

В пятидесятые годы правительство ФРГ хотело назначить одного из представителей рода Унгерн-Штернбергов послом в Мос­кве, но Хрущев сказал: “ Нет. Был у нас один Унгерн и хватит.”