В любое иное время она бы, пожалуй, обрадовалась. Но сегодня вечером была особенно сильно раздражена. Что-то царапалось, билось в ней изнутри.

Чем больше времени она проводила рядом с мужем, тем хуже ей становилось. Пожалуй, первые дни во дворце были лучшими. В ней горела чистейшая, звонкая ненависть. Она подпитывала ее, она дарила ей силы.

И все было так просто и понятно: вот он, Клятвопреступник. Человек без чести, человек, уничтоживший ее род. Человек, под ноги которого швырнули ее — закованную по рукам и ногам, слабую, лишенную сил и магии.

Теперь же все изменилось, и Талиле казалось, она утратила веру. Она утратила частичку себя. Утратила ясность. Утратила цель.

Она не думала о том, как убьет его. Как отомстит. При виде мужа в глазах не загоралось пламя, а огонь больше не иссушал ее душу.

И это пугало Талилу сильнее всего.

— Я не хочу, — огрызнулась она и скрестила на груди руки.

Мамору окинул ее нечитаемым взглядом.

— Это не просьба. Я не могу позволить, чтобы рядом со мной находился человек, так легко поддавшийся на их манипуляции.

— Я не поддалась! — вскинулась Талила. — Я не убила тебя, хоть мне и следовало!

Слова отзвенели в воздухе, и она уже не могла забрать их назад.

Даже если бы очень захотела.

Мамору чуть прищурился, и его взгляд стал острым, словно лезвие катаны. Он не двинулся, но напряжение, разлившееся вокруг него, было почти осязаемым.

Талила почувствовала, как дыхание перехватило. Она знала, что пересекла черту, но гордость и гнев не позволяли ей отступить.

— Следовало? — тихо повторил Клятвопреступник, словно пробуя слово на вкус.

Его лицо оставалось невозмутимым, но что-то мелькнуло в глубине глаз. Тень эмоции, которую он тут же спрятал.

— Что ж, ты сделала выбор, — припечатал он и скривил губы. — И теперь тебе придется жить с его последствиями. Как и мне.

Утром Мамору получил от кого-то послание. Его лицо исказилось, когда он пробежался взглядом по неровным, пляшущим столбцам иероглифов. Дочитав, он скомкал свиток, стиснув кулак.

— Мы выдвигаемся немедля, — коротко, сквозь зубы бросил он и поднялся из-за стола.

Не удосужился объяснить ничего ни Талиле, ни даже наместнику, с которыми разделял трапезу.

Они так и остались за столом вдвоем, когда он сам с силой раздвинул деревянные створки, словно те были в чем-то виноваты, и вылетел в коридор.

Но зато с той минуты ему уже некогда было думать об обучении Талилы, потому что весь дальнейший день они провели верхом. Поместье наместника и город их отряд покинул спустя четверть часа, как Мамору получил послание. Клятвопреступник сразу же пустил жеребца галопом, и остальные последовали за ним. Он ничего никому не объяснил. Талила видела, как несколько самураев попыталось приблизиться к нему, о чем-то заговорить, но он лишь свирепо отмахивался от них и крепче стискивал поводья.

Смотря ему в спину, Талила гадала: дурные вести из дворца или от гарнизона, оставшегося в горах? Но она рассматривала не только мужа. Раз за разом скользила взглядом по всем, кто входил в их отряд, пытаясь узнать человека, заговорившего с ней накануне вечером.

Но тщетно.

Кем бы он ни был, он не был глупцом, и не совершил ничего, что могло бы его выдать.

К полудню она сдалась, признав безуспешность своих попыток.

И задумалась о другом.

Талила могла бы сбежать сама.

Но когда? Ночью? Она сомневалась, что Клятвопреступник упустит ее. Он был воином и всегда спал чутко. И она не знала, возможно, он велел кому-то стеречь их палатку. Днем, когда они скакали рядом друг с другом, у нее бы тоже не получилось незаметно скрыться. Но вот вечером... когда люди ставили лагерь, а кто-то занимался приготовлением скудной пищи, когда все разбредались и занимались своими делами, сбивались в небольшие группы по паре человек...

Ее отсутствие заметят, но не сразу.

Но куда она пойдет? И где возьмет оружие? Кинжал Клятвопреступник у нее забрал, катану так и не дал. А голыми руками противостоять самураям у нее вряд ли получится. Она могла бы умыкнуть меч перед тем, как сбежать, но полагаться на судьбу было бы неразумно. Она бы предпочла отправиться в путь подготовленной.

Прокормить себя Талила сможет, тут она не волновалась. Ее учили этому в детстве.

Но все же куда она пойдет?..

С кандалами на руках ее магия бесполезна. Она ценна лишь как носительница огненной магии, как мать возможных наследников ее клана.

Сёдзан напали на Империю. И пытались ее похитить. Следовало ли ей отправиться к ним? Ведь что-то же им от нее понадобилось... А ее желание уничтожить Императора и превратить его дворец в пепелище со дня свадебного обряда лишь возросло. Так может ей стоит объединиться с его врагами?

Вот только кандалы...

Под кожей на запястьях привычно закололи тысячи огненных иголок. Она почти физическая ощущала, как магия текла по ее венам вместе с кровью, но не находила выхода. И от этого ей было ужасно, ужасно больно.

Мамору гнал свой отряд до глубокого вечера. Кажется, он надеялся догнать своих полководцев в тот день, но расстояние между ними все же было слишком велико. И он сдался, когда на небе уже взошла серебряная луна и зажглись звезды.

Пока самураи обустраивали лагерь на скорую руку, Талила бродила у них за спинами, присматриваясь. Пожалуй, ей будет даже проще сбежать, когда они достигнут гарнизона у реки. Чем больше людей будет вокруг, тем проще улизнуть.

Она сказалась уставшей и ушла в палатку, пропустив вечернюю трапезу. Внутри тщательно обыскала походный футон мужа и сумку, которую он рядом с ним. Конечно же, не нашла ничего: ни утреннего послания, ни кинжала.

Глухо выругавшись, Талила откинула в сторону сумку и рухнула на свой футон. Клятвопреступник также не был глупцом.

Что же.

Значит глупой будет она. И сбежит с тем, что успеет забрать с собой, пусть даже и в последнюю минуту.

Она не будет полагаться на чужие слова и обещания. И сама будет за себя решать.

Вскоре живот жалобно, гулко заурчал, и Талила подавила недовольный вздох. Она обменяла трапезу на бессмысленные поиски, а теперь сидела голодной. Спустя четверть часа бесполезных попыток уснуть она все же смирила взыгравшую гордыню и вышла наружу, на прохладный ночной воздух.

У костра сидел лишь один человек, и было несложно догадаться, кто именно. Ведь ее муж так и не