– Не проще ли уничтожить и остальные тела, чтобы не осталось никаких следов?

– Может, ты и прав, но мне некогда прибираться. Начатое следует завершить как можно скорее. Пора поторопиться, мой срок истекает: я и так излишне долго нахожусь вне тела. Мне требуется вместилище.

«Вместилище! Это ведь он обо мне!»

Костя очень боялся передумать. Но тут темное небо разорвала очередная вспышка молнии. Свет ее озарил комнату, и Костя увидел, что темный силуэт движется, плывет в его сторону.

Если он собирается сделать это, другой возможности не будет. Когда тварь окажется близ него, он не сможет сопротивляться. Не подозревая в себе такой силы и стремительности, Костя схватил один из стоящих рядом стульев за спинку и метнул в окно.

На долю секунды в памяти всплыло прекрасное нежное лицо Марго, ее глаза и улыбка. Разом вспомнилось все, что было между ними… и все, что могло бы быть, но так и не сбылось. Будущее, которое у них отняли. Счастье, которое оказалось таким коротким.

– Вот тебе! – крикнул он, словно удар пришелся по Валахову.

Звон бьющегося стекла слился с громовым раскатом, в комнату хлынул свежий влажный воздух. Ветер ворвался внутрь, и сразу стало холодно, но это был не мертвенный, исходивший от адской сущности могильный холод, а бодрящая, сладкая прохлада летней ночи.

«Ты ошибся с выбором «вместилища». Я не тот, кто выведет тебя из Тихого дома! Сдохни здесь, сволочь!»

Не давая опомниться ни себе, ни чудовищу, которое было уже совсем рядом, Костя ловким движением («Даже Адель так не смог бы!») вскочил на подоконник и, помедлив мгновение, прыгнул навстречу ночи, дождю, ветру.

Навстречу смерти, дарующей свободу.

Эпилог

– Я знаю, что ты не спишь. Веки подрагивают, – услышал Костя и по голосу отца понял, что тот улыбается.

Притворяться дольше не имело смысла, и он открыл глаза. Отец сидел на стуле возле кровати и смотрел на него. В глазах и вправду притаились смешинки. Костя вымученно улыбнулся в ответ. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, даже с отцом.

Больничная палата, в которой Костя провел десять дней (и неизвестно, сколько еще пробудет), была малюсенькая и тесная. Зато он тут один, без соседей – мать договорилась. Чего-чего, а уж договариваться, настаивать, добиваться своего она умела виртуозно.

Кровать была придвинута к стене, справа от кровати стояла тумбочка, заставленная так, что не оставалось ни сантиметра свободного места. В углу примостилась крошечная раковина.

– Приоткрой окно, пожалуйста, – попросил Костя. – Душно.

Отец встал, потянул на себя ручку. Теплый летний ветерок немедленно принялся трепать штору.

– Ничего, скоро бегать будешь, – пообещал отец.

Костя уныло посмотрел на растяжки и приспособления, похожие на средневековые орудия пыток, на которых была подвешена сломанная в двух местах нога. Правая рука тоже покоилась в гипсе, а помимо этого было сотрясение мозга, синяки, порезы, ушибы и трещина ребра.

Лежать на спине, в одной и той же позе было трудно, но необходимо. Да и вообще ему, как говорил лечащий врач, нечего на судьбу жаловаться. Радоваться надо и боли, и любому неудобству.

– Да, конечно, – сказал Костя. – Скоро заживет все как на собаке.

Они помолчали.

– К тебе из полиции хотят зайти, поговорить. – Отец бросил взгляд на экран телефона. – Скоро уже, часам к четырем. Я попросил, чтобы после тихого часа.

Костя вздохнул.

– Знаю, тебе нечего сказать им, – торопливо проговорил отец, – но, сам понимаешь, обстоятельства.

Обстоятельства были ужасные и загадочные. Косте не разрешалось ни читать, ни смотреть телевизор (которого в палате и не было), ни пользоваться Интернетом. Новости он узнавал от отца с матерью.

Синоптики тогда не ошиблись: гроза в ту ночь, почти две недели назад, была сильная, да к тому же поднялся ураган. Три человека пострадали – к счастью, не слишком сильно; упавшее дерево расплющило два автомобиля, повалились несколько заборов, сорвало крышу со старенькой лачуги в частном секторе. Однако эти разрушительные последствия разыгравшейся стихии меркли перед главным событием.

В Тихий дом ударила молния, и он загорелся – вспыхнул так, словно был облит бензином. Пожарные приехали быстро, но затушить пламя им не удалось, и окутанная всевозможными тайнами и слухами усадьба Николая Валахова сгорела дотла. Кажется, новый владелец не слишком огорчился: Тихий дом все равно был обречен на снос, а тут сама природа позаботилась.

Костю – переломанного, полумертвого – обнаружили возле горящей усадьбы. Ему несказанно повезло: чуть левее была груда кирпичей. Упади он на нее, неминуемо разбился бы насмерть. Однако парень, как говорится, в рубашке родился: свалился на кучу мусора, которая смягчила падение.

Нашелся и свидетель произошедшего: подвыпивший мужичок, который под дождем бежал домой через парк, случайно увидел, как из окна второго этажа заброшенной усадьбы выпрыгнул человек.

Мгновенно протрезвевший от потрясения мужчина вызвал полицию. Почти сразу шарахнула молния, начался пожар, так что вслед за полицейскими и скорой к Тихому дому прибыли пожарные.

Костя пришел в себя в больнице на следующий день.

– Что ты там делал? Зачем вообще туда пошел? Как там оказался? – причитала мать, заламывая руки. Костя впервые увидел, как она плачет. Отец стоял рядом с ней бледный, потерянный, с помертвевшим лицом.

Ему нечего было рассказать, нечего ответить. Падение, удар о землю, шок, боль, а может, все вместе, говорили врачи, привело к тому, что события той ночи оказались стертыми из Костиной памяти. Были – и нет. Так ластик стирает карандашный набросок с листа бумаги.

И неизвестно, временно это или навсегда.

Дальнейшие события посыпались, словно грузди из дырявого ведра.

В подвальных помещениях сгоревшего дома, которые меньше всего пострадали от пожара, обнаружились останки двух человек. Вскоре стало ясно, что это Адель и пожилая женщина, Тамара Сергеевна Королева, которая жила неподалеку и неизвестно за какой надобностью отправилась ночью в усадьбу.

Кроме того, пропала Маргарита. Ее мать сходила с ума от переживаний: когда она пошла вечером на работу, дочь оставалась дома. Вернувшись утром, женщина обнаружила пустую квартиру.

Были и еще два странных исчезновения, связанных с Тихим домом. Дана Казинская, молодой ученый, искусствовед, которая активно выступала за реставрацию усадьбы, бесследно пропала – как и ее жених, Артем Липатов. Их автомобили обнаружили недалеко от усадьбы Валахова: ее – на стоянке возле торгового центра, его – на соседней улице. Теоретически оба могли оказаться тем вечером в Тихом доме, но никаких следов их присутствия найти пока так и не удалось.

– Зачем опять полиция? – вяло спросил Костя.