– Малость есть, кажется.

– Сильно болит голова?

– Да не очень вроде, но боль какая-то тупая, неприятная.

Врач посмотрел, ничего определенного сказать не смог. Я распорядился отрулить самолеты в капониры, напомнил об осторожности, чтобы не попасть в воронки от бомб. Пришли домой, при свете осмотрелись, вроде все кончилось благополучно. У меня реглан в двух местах был прорезан мелкими осколками, но до тела не достало. Посмеялись над немцем, что зря бросил столько бомб и никакого вреда нам не нанес. Саша тоже перестал жаловаться на головную боль. Значит, все в порядке. Все легли спать. Но примерно через полчаса вскочили на ноги – Саше Калугину плохо. Сильно болит голова, появилась тошнота. Немедленно организовали машину, врача с сопровождающими и отправили в госпиталь в Малоярославец. Саше пришлось еще раз перенести тяжелую операцию. На этот раз головы. Оказалось, что у него пробит череп диаметром в 20-копеечную монету и мелкие осколочки кости черепа врезались в мозг. Тысячу раз спасибо нашим неутомимым труженикам, спасителям сотен тысяч жизней на войне – военным врачам, которые вовремя и искусно сделали операцию Саше и спасли его от верной смерти. Второй раз на войне Саша Калугин победил смерть. С этого дня мы потеряли Сашу как опытного, храброго летчика-истребителя. Он был списан с летной работы. Я думаю, каждый понимает, что с пробитым черепом летать, тем более на истребителе, невозможно. Малейший перепад давления в воздухе при вертикальных маневрах немедленно выдавит заглушечку, которую врачи установили на отверстие в черепе.

Я знал, что Саша выздоровел, вернулся в Москву, в которой жил до войны. В 1943 году я был у него в гостях в Москве. Он прекрасно себя чувствовал с заглушкой на голове и работал в аэроклубе, преподавал курсантам теорию полета. Таким образом, хотя он больше и не летал, но любимое авиационное дело не бросил. Воспитывал и обучал будущих летчиков для нашей страны. Значит, он оставался в боевом строю. Обучать других тому, что умеешь сам, великое, благородное и почетное дело. К великому сожалению, не знаю дальнейшую судьбу Саши. Если мы, его боевые друзья-товарищи, советские люди и особенно наше молодое поколение скажем ему великое спасибо за его славные боевые подвиги во имя нашей Родины, я думаю, это будет правильным. Он вполне заслужил такую благодарность своей честностью, храбростью и беззаветной преданностью нашему общему делу как бывший военный летчик-истребитель, активный участник Великой Отечественной войны.

После ночного происшествия, когда пострадал наш летчик Саша Калугин, мы продолжали свои тренировки на И-16 ночью еще несколько дней. Однажды перед ночными полетами к нам прибыло большое начальство: наш командир полка А.Н. Воротников, командующий армией Герой Советского Союза В.А. Худяков и бывший мой командир эскадрильи в Качинской школе полковник Жуков Анатолий Павлович.

А.П. Жуков приехал по своим делам. Мы, как старые знакомые, поговорили, вспомнили Качу, он расспросил как мы воюем и т.д. Эта встреча была случайной и короткой. На этом мы расстались до 1943 г.

Но командующий армией генерал Худяков привез радостную весть: он сообщил, что можно получить один Як-1, обещал при первой возможности дать еще нам новые самолеты Як-1. Расспросил, как идет ночная подготовка, скоро ли сумеем летать на боевое задание ночью, дал несколько критических советов и в конце беседы изъявил желание слетать на спарке над аэродромом ночью. Аркадий Никифорович поручил мне слетать с командующим. Я с большой охотой слетал с генералом Худяковым на спарке, и командующий остался доволен полетом. После этого стали обсуждать: кого же послать за Як-1? Оказалось, что в полку летавших когда-либо на самолете Як-1 никого нет, кроме меня. А я успел сделать всего два полета по кругу, будучи еще в школе перед отправкой на фронт (в октябре 1941 г. нам в школу пригнали три самолета Як-1 для ознакомления).

Я получаю задание: завтра утром вылететь на У-2 в Москву, получить прямо на центральном аэродроме Як-1 после ремонта и пригнать на свой аэродром. Что может быть почетнее для летчика? Мне доверяется выполнить спецзадание – пригнать самолет нового типа. Это большое доверие мне надо как можно лучше оправдать. Получив самолет в мастерских, хорошенько осмотрев его, стал тщательно знакомиться с его летно-технической характеристикой. С помощью технического состава вспомнил и возобновил знания по устройству кабины. Когда все было готово, начал готовиться к перелету.

Самым сложным в то время было для меня стать на правильный курс после взлета с центрального аэродрома Москвы. При изучении маршрута перелета я обратил внимание, что от Москвы отходит одиннадцать железных дорог по всем направлениям. Для полной уверенности выхода на нужный курс по маршруту как раз и помогла одна из железных дорог с направлением на запад-юго-запад. Таким образом, после вылета сделал кружок над Москвой и уверенно лег на свой курс. Через два дня с момента прибытия в Москву самолет Як-1 был перегнан в свой полк благополучно.

Это был первый самолет нового типа в нашем полку, который уже показал себя в бою исключительно с положительной стороны. Маневренность хорошая, и скорость намного больше, чем у И-16, да еще с радиоаппаратурой. Итак, начало есть, теперь веселее будет воевать.

Пока это только один самолет, поэтому не было необходимости обучать всех летчиков летать на нем. Рассказал о его особенностях на взлете, в полете, на посадке. Изучили кабину и вылетали на Як-1 командир полка и командир эскадрильи. На задание летал на нем пока я один. Что и говорить, самолет был в то время грозой для врага. Прекрасно маневрировал, сильное оружие, скорость, радио. Что еще нужно для воздушного боя? Летчик, владеющий в совершенстве самолетом И-16, свободно полетит и успешно овладеет любым другим самолетом тех времен. Когда полк получил самолет Як-1, летчики быстро освоили новый тип и успешно действовали в воздушных боях.

В первые же дни, летая на задание на Як-1, мне посчастливилось сбить самолет разведки противника. Как это произошло, расскажу ниже. Командующий свое слово сдержал, я часто вылетал в Москву за Як-1. Пригнал я в полк уже шесть самолетов. Почему собирали их по одному? Да потому, что эти самолеты были не новые, а из ремонта в центральных мастерских центрального аэродрома, которые попадали в ремонт из разных частей. Вот их и давал нам командующий.

Однажды, прилетев в Москву за очередным Як-1, мне пришлось три дня ждать, пока меня выпустят по маршруту. Погода стояла очень плохая. В один из дней ожидания вылета на фронт произошла случайная встреча на центральном аэродроме с Василием Сталиным. Честно говоря, я бы не осмелился подойти к нему, когда увидел. Но он все же сам узнал меня (ради справедливости надо сказать, что память у него была превосходная) и обратился с вопросом:

– Лейтенант, ты из Качинской школы?

– Из Качинской, товарищ полковник (он уже был полковником).

– Из четвертой эскадрильи на И-16 был, правильно?

– Все правильно, товарищ полковник.

– А что ты здесь делаешь?