Пошли в очередной вылет три наших И-16, в составе которых был и Саша Калугин. В районе прикрытия нашему звену пришлось вступить в воздушный бой с шестью Ме-109. В этом бою Саша Калугин сбил немецкий истребитель. Но, излишне увлекшись прицеливанием по другому Ме-109, – а враг попался опытный, сильно маневрировал, чтобы уйти из-под удара, – другой немецкий истребитель, используя численное превосходство, сумел зайти в хвост Саше. Николай Киселев, заметив угрожающую товарищу опасность, бросился на помощь и отогнал «мессера», но было уже поздно, немец успел дать прицельную очередь по самолету Калугина, и Саша получил тяжелое ранение в воздухе. Несмотря на это, он не вышел из воздушного боя, не покинул своих товарищей, хотя активный бой он уже вести при всем желании не мог. Пуля, преодолев слабую броневую защиту, попала в спину летчика и вышла в грудь. Передать о своем состоянии он не мог, ждать какую-либо помощь со стороны тоже было бесполезно. В таком тяжелом состоянии все пришлось решать самому.

И он принял решение: возвратиться на свой аэродром и произвести посадку. Каждый здравомыслящий человек понимает, в каких тяжелых условиях оказался летчик в воздухе, один в самолете-истребителе, получивший такое ранение, потерявший много крови, испытывая сильнейшую боль в груди. Но Саша Калугин не растерялся, не ударился в панику, а нашел в себе силу воли управлять самолетом, прийти на свой аэродром и произвести нормальную посадку на таком самолете, как И-16, который является очень строгим самолетом на посадке. Когда он произвел посадку и закончился пробег самолета, сруливать с посадочной полосы он уже не смог. Не было больше сил. На земле уже давно догадались, что с летчиком не все благополучно: он заходил и производил посадку с прямой, с ходу. Как только самолет остановился в конце пробега на посадочной полосе, подъехала санитарная машина, вытащили Сашу из кабины, у него из горла уже кровь пошла, и увезли в госпиталь.

Комментарии излишни, каждый понимает, какой героический поступок совершил русский летчик-истребитель Саша Калугин в годы Великой Отечественной войны. После выздоровления он рассказывал подробности этого необычного случая. Самый тяжелый момент для него был в полете при подходе к аэродрому, когда он стал выпускать шасси перед посадкой. Надо было взять управление в левую руку, а правой рукой выпускать шасси, т.е. сделать 44 оборота ручкой, т.к. шасси на самолете И-16 убиралось и выпускалось механически, с помощью тросов и лебедки. Как бы летчик ни старался быть осторожным, делать меньше движений корпусом тела, избежать этого было невозможно. Саша говорил: «При малейшем движении корпусом, каждом обороте ручки пришлось ощущать страшные боли в груди, но приходилось терпеть, просто иного выхода не было, и не могло быть». Это была героическая борьба за жизнь назло врагам. И Саша победил. Спас себя, спас своего боевого друга, чтобы через некоторое время опять стать в ряды воздушных бойцов и продолжать громить ненавистного врага. Через небольшой отрезок времени Саша выздоровел и снова был в строю с нами рядом. Правда, месяца через три он навсегда покинул наши ряды, пришлось распрощаться с авиацией. Но об этом разговор будет дальше.

Как бы она ни была тяжела, фронтовая жизнь, но все же шла своим чередом. Тем более для нас, молодых, здоровых парней. Находили время и побаловаться, пошутить, что-то выдумывать и изобретать. Как-то в период затишья собралось нас несколько летчиков и затеяли такое негласное соревнование – кто лучше стреляет из пистолета. Нарисовали мишень, выбрали потолще дерево на опушке леса и стали по очереди стрелять по три патрона. На следующий день опять потянуло к этому дереву, опять постреляли. И как обычно, одни лучше, другие хуже стреляют. Начались споры, подначки. Не помню, кто именно, но кто-то из нас внес предложение: создать группу из летчиков и ежедневно производить соревнования по стрельбе из личного оружия. Кто больше всех в этот день выбьет очков, тот победитель. Участниками соревнований записались девять человек: Киселев Николай, Назаренко Николай, Некрасов Алексей, Сидоров Н., Занин, Бойко, Журов С. и я. Затем выработали условия соревнования, льготы победителю. Решили: победителя дня назвать маузеристом. Обязались любые требования маузериста выполнять безоговорочно. В этом и была суть заинтересованности.

Условия были таковы: тренировочные стрельбы из трех патронов, зачетные – из одного патрона. Соревнование проводилось несмотря ни на какие боевые или даже метеорологические трудности. Представьте себе, мы настолько заразились этим занятием, что просто с нетерпением ожидали момент соревнования, чтобы определить, кто же сегодня будет маузеристом. Получилось вроде такой азартной игры. Надо признать, что эта затея пошла нам на пользу, она заставила нас научиться хорошо стрелять из пистолета. Лично я долгое время и после войны стрелял из личного оружия неплохо.

Наша группа состояла из девяти человек, а сколько было болельщиков!

Каждый день выявлялся новый маузерист, а зачастую один и тот же не уступал первенство подряд несколько дней.

Какие права имел маузерист дня:

1. Землянка наша, где мы завтракали, обедали, была мала, все летчики сразу не вмещались. Но стоило только появиться в дверях маузеристу дня, ему немедленно освобождалось лучшее место. Обед ему подавался первому.

2. Первым имел право умываться, придя домой вечером, маузерист, ведь у нас был один умывальник.

3. В то время курили табак. Папирос не было. Маузерист имел право приказать любому: свернуть сигару и дать прикурить.

4. Из аэродрома домой в кабине машины сидел маузерист.

5. На нарах в землянке на аэродроме место освобождалось немедленно маузеристу; и какие-нибудь другие непредвиденные небольшие желания, по его усмотрению, в обыденной повседневной жизни. Поэтому это звание было почетным и авторитетным.

Каждый стремился стать маузеристом, но становился только один. У меня был пистолет польской системы «Родом», крупнокалиберный и довольно метко бил. Поэтому мне часто удавалось стать маузеристом дня и иногда подряд несколько дней. Как видно, дело было несложное, необидное и невредное. Расход патронов вполне окупался. Можно смело заверить, что благодаря этой затее образовался наш союз девятерых. Законы наши были жесткими, никто не смел нарушать их. Здесь вырабатывался характер, настойчивость и выдержка. Все мы впоследствии пришли к выводу, что такая безобидная игра пошла только на пользу, а вреда никакого. Начальство наше знало о наших занятиях, но не запрещало. И вполне правильно делало.

Наступило второе лето Великой Отечественной войны. Наступление наших войск на Центральном фронте временно приостановилось. А враг начал активизироваться в воздухе. Теперь уже почти при каждом вылете мы встречались с немецкими летчиками. Немцы стали большими группами летать на задание, а мы по-прежнему, звеньями, иногда по два звена. На большие группы у нас просто не хватало сил. Пополнения самолетами мы пока не имели, а потери были. Правда, в начале лета мы получили пополнение молодыми летчиками, но самолетов не хватало. Большинство воздушных боев нам приходилось вести с численно превосходящими силами противника. Только благодаря отличной маневренности на горизонталях наших И-16 и безукоризненной технике пилотирования летчиков наш полк серьезных потерь пока не имел, но приходилось трудновато.