– А уж мне как не нравится, – съязвил штурман. – Что делать будем?

– Для начала наберем ход. У нас впереди еще два прыжка. И следующая точка выхода, сколь мне помнится, у Бета Командора?

– Ага, – Смит моментально понял, к чему ведется разговор. Бета Командора – звезда, ранее удостоенная астрономами лишь цифрового кода и только сравнительно недавно обретшая имя, была в некотором отношении весьма удобным местом. В ней так и не нашли пригодных для жизни планет, зато все, кто там бывал, отмечали большое, хотя и не запредельное количество астероидов, чрезвычайно мощное для белого карлика излучение, а главное, полное отсутствие людей. Для того, чтобы поговорить с незваным гостем по душам, самое то.

– Ну вот, там мы с ним и потолкуем. Вперед! И – иди выспись, разгон я и сам проведу.

Следующие несколько часов корвет упорно, в хорошем темпе разгонялся. Не на форсаже, конечно, зря напрягать и без того изношенные (не в хлам, но все же то, что не новые, определенно чувствовалось) двигатели не хотелось. Тем не менее и восемьдесят процентов от заводского стандарта мощности тоже неплохо. Конечно, если хорошенько пришпорить, корвет выдаст и положенные сто. А если применить кое-какие хитрости, запрещенные инструкциями, но известные любому опытному космонавту, то и еще чуток добавить можно.

Все так, но – к чему? Ресурс двигателей им еще пригодится, тем более что преследователь легко держал тот же режим ускорения, и устраивать гонки было занятием малоперспективным. Неизвестно еще, кто быстрее, да и реакцию противника спрогнозировать тяжело. Может, взбрыкнет и решит прямо здесь выяснить отношения. Цели преследователя неясны, да и кто за штурвалом, тоже остается только гадать. Вдруг психопат конченый. А устраивать драку в достаточно густонаселенной системе, где свидетелей может оказаться неприятно много, да и какой-нибудь патрульный крейсер может заинтересоваться беспорядком на вверенной территории, затея не самая умная.

Похоже, тот, кто гнался за ними, рассуждал примерно так же, как и Камнеедов, и расклады его устраивали. Зато самого Камнеедова такая решительность нервировала до крайности. Настолько, что даже когда их звездолет нырнул в гипер, он не отправился спать, а долго сидел в своем кресле, глядя на разом почерневший экран.

Он не боялся драки. Как-то отвык за то время, пока делал карьеру (не самую успешную) военного и (куда более удачную) пирата. Надо будет, постреляет, надо – пойдет на абордаж. А отвернется судьба – что же, смерть всегда стоит за плечом искателя приключений. И не зря Ахиллес[13] выбрал когда-то жизнь короткую, но яркую. Но сейчас, как и много лет назад, отставной офицер отвечал не только за себя, но и за доверившихся ему людей. Причем не только из-за добычи идущих рядом. Точнее, вообще не из-за добычи. И это были не подчиненные, идущие рядом по приказу – друзья.

Но даже не это было главным. Приказ. То, от чего нельзя отказаться. Приказ не собрата по нелегкому пиратскому бизнесу – от собственной Родины, а это, как ни крути, совсем иной уровень ответственности. И на сходке в ритуальном поединке его не оспоришь. Ставка здесь куда больше, чем собственная жизнь. Все это щекотало нервы, однако же, как с трудом признался сам себе Камнеедов, от подобного он отвык. И знакомые вроде бы ощущения стали для него в новинку. Хорошо это или плохо, оставалось только гадать. И стараться не думать о том, что где-то, совсем рядом и одновременно непредставимо далеко, рвет многомерность гиперпространства чужой звездолет, с которым уже завтра, возможно, им придется сойтись в бою. Все это давило, давило, давило… Настолько сильно, что Камнеедов сам не заметил, как уснул.

Ему редко снились хоть какие-то сны. Обычно он проваливался в небытие, чтобы открыть глаза, по собственным ощущениям, через секунду. Однако на этот раз то ли ситуация подействовала, то ли еще что, но сон его был на удивление объемен и ярок. Сон-воспоминание… Яркое солнце, высокое небо родной планеты. Речка-переплюйка, куда дети из их городка, обликом больше напоминающего поселок-переросток, бегали купаться. Родители их, конечно, ругали. Как, впрочем, и положено родителям. Их ведь тоже когда-то ругали за это отцы и матери, теперь ставшие дедушками и бабушками, снисходительно наблюдающими с высоты прожитых лет за забавами молодого поколения. И пацаны-девчонки радостно плюхались в теплую воду, устраивая наперегонки заплывы в неглубоких заводях. Хищников здесь отродясь не водилось, и в речке никто и никогда не тонул, поэтому страха не было…

Плот. Здоровенный, но очень легкий, связанный из пористых стволов местного древовидного папоротника. Каждое бревнышко было сантиметров двадцать в толщину и длиной метров пять, не меньше. Весу же в нем при этом всего-то два-три килограмма. При неплохой, стоило отметить, прочности. Лодку из такого дерева не сделаешь, зато плоты выходили на загляденье. У каждого уважающего себя мальчишки был такой плот.

Острый, качественно обитый досками из твердого пластика нос плота легко резал воду. Эта обивка была гордостью Васьки – он ободрал доски с давным-давно затонувшей километрах в пяти ниже по течению баржи. Она лежала на глубине метров десять, никто о ней не знал, а он нашел случайно. Выпросил у старшей сестры акваланг – и нырнул. Узнай отец – выпорол бы, да еще и со словами, которые порядочному интеллигенту и знать-то не положено.

Зато теперь пластиковый обвес давал перед товарищами неплохое преимущество. Узкий, всего-то в пяток бревен, плот его считался самым быстроходным, и в почти настоящих морских баталиях, которые детвора устраивала, Василий с тех пор ходил в лидерах. Остальные завидовали ему лютой завистью, но толку от этого не было. Со свалки пластик уволочь не удавалось – во-первых, опасная зона контролировалась, а во-вторых, долго там ничего не залеживалось, шло в переработку. Ну а закупить специально для такого дела… Родители вряд ли одобрят баловство. Некоторые, правда, имели наглость попытаться отодрать столь нужную вещь от плота конкурента, но кулаки у Васьки были крепкие, а рогатка меткая. В общем, не получилось.

Но сейчас он не собирался ни с кем воевать, а тихонько, отталкиваясь от неглубокого илистого дна упругим пластиковым шестом (тоже предмет зависти многих, поднятый со все той же баржи), аккуратно направлял свой плот к одной неприметной заводи. Там – он это знал точно – всегда стояли крупные местные окуни, целые стаи. Рыбины, внешне почти копии земных собратьев, только намного крупнее и с очень нежным мясом. Такой хищник в три-четыре килограмма весом был и трофеем, которым не стыдно похвастаться, и неплохим ужином, почти деликатесом. А здесь одной рыбкой не ограничится, клев всегда хороший. Это место Ваське показал отец, а ему, в свою очередь, дед. И никто, кроме них, про тихую заводь не знал.

Еще пять минут, и… Тут возле борта вскипела вода, едва не заставив отважного капитана бухнуться за борт. Кстати, сделать это было проще простого – обратная сторона скорости малая устойчивость. Устоял, хотя пару крепких слов в адрес шутника высказал. А шутник, вернее, шутница, уже ловко забралась на плот, скинула акваланг и маску, тряхнула головой, отчего иссиня-черные волосы мотнулись, обдав Василия мелкими теплыми брызгами.