– Вот. – Снимок шлепнулся на стол перед старшим воспитателем.

– Но этот мальчик уже вырос из детсадовского возраста, – с иронией заметила та, изучив фотографию.

– Да! Но это мой сын, мой единственный ребенок, все самое лучшее, что у меня есть… Не смотрите на то, что он такой взрослый – Владику всего двадцать, и в душе он совсем еще ребенок… И он может погибнуть – не физически, конечно, а душевно, – если вы не поможете мне, не расскажете все и не предложите хороший совет…

Женщина за столом все еще улыбалась и явно ждала, что будет дальше.

– Недавно мой взрослый сын познакомился с юной девочкой, – я продолжала вдохновенно врать, – и эта профурсетка просто свела его с ума! Мальчик забросил учебу и футбол, даже дельтапланеризм… Он даже на английский перестал ходить… и посещать бассейн… и шахматы тоже, он так увлекался шахматами…

– Не много ли на одного ребенка? – продолжая вежливо улыбаться, спросила завуч.

– Ну что вы, не по улицам же ему слоняться, знаете, сейчас такое ненадежное время… Ну так вот – все это он, представьте, забросил! И все свободное время проводит теперь только с этой девочкой, Дарьей… И не только свободное время – мне кажется, он порой прихватывает что-то и от работы, потому что мне стало жаловаться его начальство… а этот мальчик – моя единственная надежда в жизни, и я просто потеряла сон… И потом – она же несовершеннолетняя! Она же может его посадить!

– Простите, но я пока не понимаю, чем именно могу вам помочь.

– Да, но ведь эта девочка постоянно приходит к вам! – взвизгнула я. – По утрам она забирает от вас какого-то ребенка, это что – ее ребенок? Неужели ко всем своим недостаткам – ведь вы же не можете не понимать, что у таких девиц, как эта Дарья, множество недостатков и мутное прошлое, ведь вы сами не согласились бы выдать за такую, как она, собственного сына, правда? – так неужели у нее еще есть и внебрачный ребенок?!

– Хорошо, но не могу же я запретить девочке видеться с вашим сыном. Простите, но это абсолютно не в моей власти.

– Да, но вы можете что-то рассказать мне о ней! Я же совершенно не имею понятия о том, кто такая эта Дарья, откуда она вдруг взялась, кто ее родители, из какой она семьи – простите, но мы взрослые люди, и вы не можете не понимать, как это все важно! Если бы я могла хоть что-нибудь о ней узнать, мне стало бы легче на душе! А Владик, совсем ничего мне не рассказывает…

– Боюсь, я тоже не смогу вам ничем помочь. – Женщина смотрела на меня все так же бесстрастно. – Никто не одобрил бы меня, если б я вдруг начала рассказывать незнакомым людям о том, кто приходит к нашим воспитанникам.

– Да, но я же не прошу выдавать мне секреты! Самая обычная информация – что это за девочка, откуда, кто родители…

Женщина молчала. Я подумала, полезла в карман за платком и тихонечко заплакала – пока еще только всхлипывала, но с угрожающими быстро перейти в слезливый рев интонациями.

– Хорошо! Только я попрошу вас успокоиться, – наконец приняла решение старший воспитатель. – И не требуйте от меня слишком многого. Дарья Загоруйко, шестнадцати лет, пришла к нам в начале года. Очень самостоятельная девица! Сама написала заявление о приеме в детский сад своего двухлетнего сына, сама внесла плату за обучение за год вперед – а у нас частный, коммерческий детский сад, и плата за пребывание детей в нем довольно высокая. Мальчика зовут Павлик, ребенок спокойный, послушный, замечаний к нему у воспиталей, насколько мне известно, нет. Что же до самой мамаши… Не скрою, мы, как и всякое солидное заведение подобного рода, собираем сведения о родителях наших воспитанников. Но об отце Павлика нам ничего не известно. Дарья Петровна объяснила, что они разошлись, отец ребенка живет в каком-то заброшенном углу и вроде бы даже не в самой Москве, а в Подмосковье. Самой ей повезло, у нее богатые родственники, которые и помогают содержать ребенка.

– Да, но почему… ведь это мальчик, как его – Павлик, он остается у вас на ночь?

– У наших родителей есть возможность оставлять детей на пятидневку. Знаете, занятые люди…

– Но днем она его забирает?

– Утром. Не днем, а утром. И приводит обратно после обеда.

– Но почему?

– Что же здесь странного? Матери нужно общение с сыном. Они сильно любят друг друга, это видно. А сама Дарья Петровна по вечерам работает в казино – кем-то вроде крупье. Так она объяснила.

– О ужас… Дитя без роду, без племени… Но где же она живет? У вас ведь есть адрес ее богатых родственников, которые помогают ей растить ребенка, правда? Учитывая, что сама Дарья – несовершеннолетняя?

– Конечно.

– Вы назовете мне этот адрес, не правда ли? – вкрадчиво спросила я.

– Не вижу в этом необходимости.

– Ах, милая моя… Не вынуждайте меня идти на крайние меры, подкарауливать девочку возле вашего детского сада, выслеживать… Как будто вам неизвестно, на что может пойти встревоженная мать!

Женщина подумала, склонив к плечу голову с аккуратной прической.

– Ну хорошо. Только больше я не скажу вам ничего. И к нам тоже попрошу вас больше не приходить.

– Обещаю!

Старший воспитатель развернулась на стуле и быстрыми движениями пальцев пробежалась по компьютерной клавиатуре. Агрегат еле слышно загудел, включая «мозги».

– Вот, – в последний раз щелкнула клавишами моя собеседница. – Записывайте, – и она продиктовала адрес.

* * *

Выйдя от нее, я не сразу поспешила по раздобытому мною адресу. Воспитатель ничего не сказала мне о том, что Дашка (неужели у нее такой большой сын? Ведь на вид девочке не больше шестнадцати лет!) уже приходила за своим ребенком сегодня. Значит, я могу подкараулить ее у ограды сада и выяснить – зачем ей понадобилось сбегать от меня и, самое главное, – куда?

Вообще-то при некотором напряжении ума, ответ на оба эти вопроса напрашивался сам собой – Даша ушла, чтобы забрать сына, потому что те, кто со вчерашнего дня стали ее врагами, могли похитить ребенка. Это самый верный способ заставить женщину исполнить любое желание похитителя!

Но почему она мне ничего не сказала?

Размышляя над этим, я машинально смотрела на детей, высыпавших на прогулку из боковой двери детского сада.

За железной оградкой, прямо на засыпанной листвой земле, копошилась одетая в цветные курточки и шапочки ребятня. Высокая и длинная, как жердь, воспитательница, хлопая в ладоши, призывала детей собирать желуди: «Новая игра! Новая игра!».

Это, скорее всего, и была та группа, в которой находился и двухлетний Павлик – младшая группа детского сада. Я вглядывалась в малышей, пытаясь определить, кто же из них Дашин сын. Но все карапузы, одинаково неуклюжие в своих шапочках и комбинезонах, были похожи друг на друга, как разноцветные воздушные шарики.

– Пашка! Пашка! Павлушка! – услышала я жаркий шепот.