– За это? А за христианство когда люди жизни кладут? Христианских мучеников знаете сколько было и, кстати, есть?

– Это мне почему-то более понятно.

– Да, я понимаю. Воспитание, культура.

– Да, совершенно верно. Наверное, с этим ничего не сделаешь. Видите как.

– Да, вижу. И понимаю. Я по должности вроде как должен вам ислам проповедовать, раз вы ни к какой религии не принадлежите. Но это сложно, вы образованный человек.

– То есть в ислам легко завлечь человека необразованного?

– Я этого не говорил. Просто трудно проповедовать ислам образованному человеку христианской культуры.

– Надо же. Никогда не думал о себе как о человеке христианской культуры.

– Ну а какой ещё. Да.

– А если бы я был не человеком, как вы говорите, христианской культуры, таким, знаете, белым листом, как бы вы мне проповедовали ислам? Чем бы привлекали?

– Знаете… Сергей Петрович. Поскольку вы не белый лист, я вам не буду говорить, как я бы проповедовал ислам белому листу. Поймите меня правильно.

– Мне просто интересно, какие вы ему, этому белому листу, привели бы преимущества ислама.

– Определённость.

– Вот как? А можно поподробнее?

– Нет, нельзя поподробнее. Определённость, понятность, ясность – это есть только у нас, а у вас этого нет. При всём моём, как говорится, уважении.

– Ни фига себе.

– Простите, вы же сами об этом просили. Я сам вам не навязывался.

– У вас получилась мощная проповедь. Я, если честно, не ожидал.

– Если это мощная проповедь, вы должны захотеть принять ислам.

– Нет, я не хочу.

– Я понимаю, и я заранее знал, что вы ислам не примете, но можно сказать, из-за чего вы его не примете?

– Определённость.

– Ага. Да. Понимаю. Ну хорошо. А мы, как вы считаете, хорошо пообщались, философски так?

– Да, я был очень рад вас видеть.

– Давайте теперь подпишем заявление об отказе от моего духовного окормления.

Серёжка ставит подписи на нескольких листах.

– Сергей Петрович, спасибо вам огромное. Мне было очень приятно с вами поговорить. Вы… даже не знаю, как сказать, чтобы не обидеть вас. Вы умный и интересный собеседник.

– Дорогой Ринат, я о вас могу то же самое сказать. Я, простите меня, не ожидал, что мулла будет таким умным и образованным человеком, а вот вы им оказались. Спасибо вам.

– Сергей Петрович, если вы захотите пообщаться со мной (для меня это будет большая честь), можно будет вызвать меня. Я приду не в режиме регулярного графика, а когда время будет. Буду очень рад с вами повидаться. Так что мы не прощаемся, надеюсь.

– Спасибо, дорогой Ринат, – можно ведь вас так называть? Спасибо. Я тронут.

– Да, можно.

К Серёже, как обычно, приходит охранник, Антон, Михаил или Никодим, неважно. Прикатывает тележку с едой. Серёжа с аппетитом съедает еду (не всю, наверное) и выходит на прогулку. Как мы знаем, проход на прогулку происходит под многочисленными дулами пулемёта. Серёжа уже не боится. Серёжа смело заступает на Красную зону, оборачивается и орёт: «Саша, привет! Саша, привет! Саша, привет!» Антон, Михаил или Никодим (кто там сегодня охранник) снисходительно улыбается.

Серёжа гуляет по парку. Вместе с ним по парку перемещаются молчащие фигуры, в основном мужские. Серёжа отмечает, что это примерно те же фигуры, что и в начале его пребывания в Комбинате. А может быть, и какие-то другие.

Серёжа подходит к забору, отделяющему парк от Москвы, от вольной территории. Парк от вольной территории отделяет небольшой заборчик, который легко перелезть. За заборчиком – привлекательная вольная жизнь, ходят люди, едут машины и общественный транспорт, стоят магазины, вообще, там, за забором, располагается привлекательная вольная жизнь, вот и всё.

Серёжа долго оглядывается, озирается и, наконец, перелезает небольшой заборчик. То есть Серёжа решает бежать. После перелезания Серёжа некоторое время неподвижно стоит, ожидая, что его сразу вернут назад. Но ничего не происходит. Серёжа очень осторожно, аккуратно начинает двигаться вдоль стены парка, потом всё смелее, и вот он уже идёт по городу.

У Серёжи нет какого-то чёткого плана, он постепенно (вернее, очень быстро) ориентируется в городе и двигается в сторону площади трёх вокзалов. Не то чтобы он хочет куда-то уехать или убежать, нет, это просто какой-то непонятный московский инстинкт.

Серёжа идёт по Каланчёвской улице, от Красных Ворот к вокзалам, и его неспешно нагоняет охранник Антон. Он деликатно, но крепко берёт Серёжу за предплечье.

– Сергей Петрович, здравствуйте. Что, гуляете?

– Что? Вы? Здравствуйте? Вы откуда?

– Ну откуда, откуда. Всё оттуда же. Сергей Петрович, погулять надо? Давайте погуляем.

– Да нет. Я…

– Да ладно, Сергей Петрович, вы не переживайте. Давайте прогуляемся немного, и домой.

– Домой?

– Ну а куда же ещё.

Сергей и Антон долгое время гуляют по центру Москвы и под вечер возвращаются к ограде комбинатского парка.

– Сергей Петрович, давайте помогу вам. Давайте тем же путём. Как туда, так и обратно.

– Спасибо, Антон.

Серёжа и Антон перелезают через забор, идут по пустому парку ко входу в корпус Комбината. Сергей спрашивает:

– А что мне за это будет? Это же побег?

– Ну вам же в самом начале ещё сказали: ничего не будет. Побег у нас никак не наказывается. По новому законодательству, стремление к свободе – естественное стремление человека, и побег из тюрьмы никак не наказывается. Так что живите себе дальше спокойно.

Серёжа в ужасе просыпается среди ночи от страшного грохота. Вернее, это не просто грохот, а оглушительная стрельба. Серёжа сразу понимает, что это стрельба не из пистолета или автомата, а из пулемёта. Она, эта стрельба, такая… страшная, тяжёлая. Серёжа в оцепенении, лёжа на кровати, слушает стрельбу. Стрельба прекращается. Серёжа встаёт, достаёт из холодильника бутылку крепкого алкоголя (какая разница, какого именно), сначала делает пару больших глотков из горла, а потом садится за компьютер, ставит бутылку рядом, достаёт из кухонного шкафчика ёмкость для питья данного вида крепкого алкоголя, берёт из вазочки яблоко, наливает, пьёт, закусывает, наливает, пьёт, закусывает, какую-то ещё закуску достаёт из холодильника (что-то мясное), наливает, пьёт, так продолжается некоторое время, потом Серёжа засыпает, сидя на стуле.

Серёжу будит охранник. Это опять Антон. Как только надо серьёзно поговорить, дежурит Антон (замечает Серёжа, хотя неизвестно, соответствует ли это действительности).