Это решение он обжаловал в испанском суде, обратившись за поддержкой к своему покровителю Фонсеке, и благодаря ему смог добиться восстановления справедливости. Однако судебные издержки, которые предстояло оплатить, оказались настолько велики, что Охеда потратил не только то, что вернули ему компаньоны, но и все содержимое сундука с добычей.

С дона Алонсо де Охеды сняли все обвинения, но в результате он оказался еще беднее, чем в тот момент, когда отправился в первое свое путешествие, и дон Алонсо уже сомневался в том, что когда-нибудь получит возможность покинуть Санто-Доминго во главе новой экспедиции. Он вырвался из лап правосудия победившим, но совершенно разоренным.

Однажды утром, когда Охеда все еще ожидал решения Королевского совета в Санто-Доминго, он случайно проходил мимо главной площади города и остановился, привлеченный большим скоплением народа.

Дон Алонсо увидел, как к виселице шла королева Анакаона, и он, давно привычный к убийствам, не мог смотреть на эту расправу, проклиная в душе бессмысленную жестокость Овандо и совершенно никому не нужную смерть этой женщины.

В этом внутреннем протесте было больше сострадания, чем любви. Дни, проведенные с Королевой Золотой Цветок, остались лишь размытым пятном в его памяти.

Любовь в конце концов отступила под натиском других его желаний. Он жаждал загребать богатства обеими руками, но главное – стремился к власти, сила которой давала ему ощущение какого-то животного удовольствия. Единственное, что тяготило его в нынешней ситуации, – это то, что он оказался никому не известным и забытым на том самом острове, в числе первооткрывателей которого он был.

Куэвас привык к присутствию своего бывшего капитана. Не переставая восхищаться им, он видел, как тот меняется, вызывая сочувствие. Фернандо привык к его героическим подвигам, но не к его неудачам.

Собственные дела Куэваса несколько отдалили его от Охеды. Казалось, наконец-то к ним с Лусеро пришло богатство, однако не внезапной вспышкой из шахты, как появилось у некоторых, а скромно, постепенно, шаг за шагом, но при этом надежно, как давалось оно тем мирным испанцам, которые посвятили себя возделыванию этой земли.

Старая индианка, вдова одного мелкого касика из внутренних провинций острова, с которой Лусеро познакомилась еще в те времена, когда они с мужем жили на шахтах, преклонялась перед ней, проявляя чувства, которые обычно рабы испытывают в отношении хозяев, стоящих выше них по происхождению. Ее имущество немногого стоило в этих краях, где белые получали в качестве королевских милостей землю, исчисляемую днями пути. Наследство старухи, полученное от касика, составляли лишь две лиги земли, но зато это была плодороднейшая земля на берегу реки. Бакалавр Энсисо, адвокат из Санто-Доминго, с которым Куэвас был знаком через Охеду, взялся узаконить право собственности на эту землю для старой жены касика, к тому времени уже обращенной в христианство.

Лусеро знала о том, что индианка хочет оставить свое состояние им и их сыну Алонсико, к которому та была привязана, словно была его старой кормилицей. Адвокат Энсисо уладил все, что касалось этого наследства, и Фернандо уже посматривал на эти земли как на свои собственные, сожалея лишь о том, что ему из-за нехватки средств приходится осваивать их слишком медленно.

От нового губернатора Овандо и монахов ордена Святого Иеронима, которые также обладали властью на острове, Куэвасу удалось получить в свое распоряжение некоторое количество индейцев, которые могли бы помочь ему в работах, и он старался по-доброму обращаться с ними. Но на деле индейцы оказались слабыми для такого труда, и лишь принуждением можно было добиться от них большей эффективности.

На острове построили первые прессы для переработки сахарного тростника: достопочтенные предшественники тех, которые впоследствии будут называться «сахарными заводами». Конкистадоры привезли в Новый Свет азиатский сахарный тростник, который много столетий назад мавры начали культивировать в Испании.

Однажды некий монах, прибывший в Санто-Доминго, разыскал Куэваса и передал письмо из Кордовы и небольшой кошелек с золотыми монетами. Доктор Акоста помнил о Лусеро и ее сыне.

Эти деньги Куэвас использовал на развитие своего сельскохозяйственного предприятия, а потому, погруженный в работу, он уже несколько месяцев не встречался со своим бывшим капитаном.

Тот угрюмо жил в своей хижине с индианкой Изабель, и у них уже было двое детей. Несколько раз он добывал деньги, беря в долг под залог земель, пожалованных ему королем, или играя в карты с другими искателями приключений, вернувшимися с рудников или из каких-нибудь тайных экспедиций.

При этом он по-прежнему проявлял беззаботность и расточительность и тут же снова оставался без денег. Высокомерный и гордый в отношениях с забияками, которых всегда немало было в колонии, он часто вступал с ними в драки, но, пуская кровь другим, сам оставался целым и невредимым.

Фернандо не виделся с ним уйму времени, но слышал, что Охеда, с группой таких же отчаянных смельчаков вышел в море на старом корабле с минимальным запасом продуктов, чтобы попытаться во второй раз основать Санта-Крус в той провинции в испанских владениях на материке, губернаторство в которой было пожаловано ему королями.

Довольно скоро он вернулся лишь с горсткой своих товарищей, разоренный и несчастный. Все остальные полегли в тех землях, где он пытался безуспешно губернаторствовать.

Лусеро, обладая присущим женщинам духом консерватизма, все больше становилась противницей всяческих приключений и геройства.

– Пусть другие едут в поисках золота, – говорила она мужу. – Мы обеспечиваем себя тем, что дает наша земля, ухаживаем за нашими коровами и свиньями, выращиваем маниоку и кукурузу. Пусть дон Алонсо и ему подобные ищут залежи золота. Мы же будем продавать им провизию для путешествий и, даст бог благодаря этому мы станем богатыми, даже никуда не уезжая из дома.

Муж признал здравый смысл ее слов и подавил в себе ту страсть искателя приключений, опасностей и могущества, что сидела у него внутри. Казалось, ее укротила ежедневная мирная борьба с этой землей.

В конечном итоге он оценил мудрость своей жены. Охеда и сейчас продолжал внушать ему уважение, однако казалось, он принадлежал к другой породе людей, достойных того, чтобы издалека восхищаться этими смельчаками, но никогда не следовать за ними.

И супруги продолжали жить этими мирными и спокойными заботами, когда в Санто-Доминго пришла весть о том, что несколько месяцев назад, 20 мая 1506 года, в Вальядолиде скончался адмирал дон Христофор Колумб.

В последний раз перед смертью адмирала в Испании Куэвас и Лусеро встречались с ним в Санто-Доминго.

Губернатору острова пришлось отправить каравеллу, чтобы забрать Колумба с Ямайки, где он уже в течение нескольких месяцев был отрезан от мира; корабли его сгнили, а большая часть экипажей – бунтовала.