Его четвертое плавание, после множества колебаний и проволочек снаряженное королями с целью дать возможность Колумбу реабилитироваться после неудач его предыдущей экспедиции, сопровождалось бесконечными несчастьями. После того как Овандо не позволил им высадиться в Санто-Доминго, они направились на запад, в поисках пролива, через который можно было бы попасть в истинные земли Великого Хана и в устье Ганга.

Но, казалось, и силы самой природы, и его собственные болезни сговорились, чтобы сделать еще более безрадостным последнее путешествие этого мореплавателя-фантазера. Море постоянно штормило; самого адмирала мучил ревматизм, и он вынужден был провести почти все путешествие в лежачем положении, для чего на корме из досок построили капитанскую рубку; из нее он мог следить за курсом корабля, не покидая своей постели.

Умственное расстройство Колумба становилось все более заметным. Он разговаривал с воображаемыми людьми, якобы приходившими к нему по ночам, чтобы дать совет или просто приободрить его. Плыли они вдоль побережья тех стран, которые позже получат имя Панама, Коста-Рика и Гондурас, а адмирал обозначал их под общим названием Верагуа.

Верагуа станет последней химерой его жизни, последней золотой мечтой, разжигающей в нем тягу к власти и богатству. Жители этого побережья рассказывали разведчикам Колумба о землях, находящихся всего в нескольких днях пути, где люди носят длинные белые туники, а на голове и руках – украшения из золота. Вне всякого сомнения, речь шла о Юкатане и Мехико. Эти рассказы и послужили новым толчком для географических фантазий адмирала, убеждая его в том, что они находятся неподалеку от стран, описанных Марко Поло. Он даже утверждал, что по его расчетам всего через десять пеших переходов в глубь Верагуа можно достигнуть берегов Ганга и расположенных на них знаменитых городов.

Краткие вылазки его людей в окрестные поселения на побережье не представляли собой сколько-нибудь серьезного исследования этих земель, однако, поскольку многие из индейцев носили на груди большие медальоны из золота, которые Колумб называл «зеркалами», он безоговорочно поверил в то, что обнаружил самые большие залежи золота в мире.

Он перестал утверждать, что копи царя Соломона находятся на Эспаньоле. Настоящие копи находились здесь, на землях Верагуа.

У побережья они захватили огромное каноэ, самое большое из когда-либо виденных адмиралом: с плетеной соломенной крышей, полное гребцов и пассажиров, груженное массой занимательных вещей – все это подтверждало принадлежность к какой-то цивилизации. Это торговое судно, прибывшее с севера, где жили люди, одетые в туники и носящие украшения из золота, адмирал расценил как образец азиатского флота, курсировавшего через проливы и архипелаги обширных побережий Империи Великого Хана.

Колумб попытался основать колонию на берегах реки, которую он назвал Белен, но был вынужден покинуть это место, получив отпор туземцев, более грозных, чем индейцы на Эспаньоле, поскольку стреляли они отравленными стрелами. Плохое состояние кораблей заставило адмирала отступить и бросить якорь на Ямайке, где корпуса судов, изъеденные корабельными червями, окончательно развалились и остались лежать на песке, словно остовы деревянных зданий.

Несколько месяцев он и его люди прожили, выменивая у местного населения еду за безделушки, но и те в конце концов закончились. Колумб взял в экспедицию Фернандо, своего внебрачного сына от Беатрис Энрикес, который только вступил в подростковый возраст; присутствие этого юного товарища по путешествиям еще больше усиливало горечь всей ситуации.

Как не раз случалось в жизни бывшего губернатора, со временем большинство людей вновь восстали против него. Его брат Бартоломео, во главе тех, кто остался верным адмиралу, был вынужден сражаться с мятежниками прямо на глазах у индейцев, с удовольствием наблюдавших за этой кровавой бойней между белыми людьми.

Один из сторонников адмирала по имени Диего Мендес совершил отчаянный, геройский поступок, чтобы вызволить всех из этого богом забытого места, в котором они должны были погибнуть. В индейском каноэ, без сопровождения кого-либо из своих товарищей, лишь с несколькими ямайскими гребцами, он проплыл многие лиги в сторону Эспаньолы, и после нескольких безуспешных попыток ему в конце концов удалось достичь берегов острова. Он разыскал губернатора Овандо и рассказал ему о бедственном положении адмирала; с Санто-Доминго отправили каравеллу, чтобы доставить в столицу Эспаньолы всех выживших в этом четвертом плавании Колумба, к тому времени ставших уже заклятыми врагами и даже на улицах Санто-Доминго продолжавших свои споры, рассорившие их на побережье Ямайки.

Жители Санто-Доминго, которые несколько лет назад провожали закованного в цепи Колумба злобными выкриками и пожеланиями смерти, теперь, когда увидели больного и окончательно сломленного адмирала, встречали его приветливо и даже уважительно. Он уже не мог использовать свою фантазию, которая всегда являлась его главной силой. Овандо поселил его в своем собственном доме, а те, кто еще несколько лет назад были непримиримыми врагами дона Христофора, теперь же смотрели на него с тем состраданием, которое обычно внушает поражение.

Фернандо и Лусеро пришли навестить старика, проводящего большую часть дня в постели, мучаясь от ревматизма; тот, казалось, обрадовался, узнав двух своих бывших слуг, сопровождавших его в самом первом и самом успешном путешествии.

В это же время после одной из своих экспедиций в Санто-Доминго вернулся Хуан де ла Коса – еще один человек, безмерно уважаемый в семье Куэваса. О некоторых из своих путешествий штурман рассказывал откровенно. О других же благоразумно умолчал или ограничился лишь несколькими словами.

Как человек, живущий в Санто-Доминго, Куэвас, конечно же, был осведомлен о некоторых тайных экспедициях, предпринимаемых без королевского разрешения. Чтобы в портах Испании организовать экспедицию, капитанам необходимо было получить официальный королевский приказ. А поскольку для получения этого разрешения требовалась масса времени и специальных рекомендаций, некоторые пускались в тайные экспедиции по неизведанным морям на свой страх и риск, умалчивая о том, куда они направляются, и храня в секрете открытые ими земли.

Помимо тех экспедиций, которые Хуан де ла Коса совершил под командованием Алонсо де Охеды, самостоятельно с нотариусом Бастидасом или Алонсо Ниньей Могуэром, он лишь загадочно намекал на свое участие в недавнем походе в земли жемчуга с Висенте Яньесом Пинсоном. Вновь отправившийся в плавание Висенте был братом Мартина Алонсо, который командовал «Ниньей» в первом плавании Колумба. Пока Колумб обладал монополией на путешествия, Пинсон и не помышлял о плаваниях к новым землям. Никто из его семьи даже слышать не желал этого имени. Но когда пути Океана распахнулись для всех, Висенте устремился к новым землям во главе флотилии из четырех кораблей, снаряженных алчными ростовщиками. Он больше стремился к славе первооткрывателя земель, чем к богатству. И в конечном итоге стал первым, кто увидел созвездие Южный Крест и другие звезды южного полушария, до того совершенно не известные европейцам. Он открыл север Бразилии и пресное море, образованное устьем огромной реки, названной впоследствии Амазонкой.