Инспектор развернулся на каблуках и пошел прочь.

Я шагнул вперед, поскользнулся в грязи и упал на землю. Да так и остался лежать.

— Вставай, братец. Здесь слишком мокро.

— Я устал.

— Да, но тут не самое подходящее место для сна.

— Я так устал!

— Твой дневник промокнет.

Это заставило меня подняться с земли.

Вот так мы стали «пирожниками» на принадлежащем правительству Индии «Алкалоид уоркс» в Гаджипуре. Для нас это была первая серьезная сделка в торговле опием: наш труд в обмен на их продукт.

— Он мертв, — напрямик заявил управляющий складом.

Вообще-то смерть на складах Врассуна, где царила немыслимая жара, была не в диковинку, но гибель неиндуса и уж тем более единоверца хозяина являлась вещью неслыханной.

Врассун-патриарх стоял над телом, испытывая искушение наступить носком своего до блеска начищенного ботинка на нос Хордуну. Но тут же подавил это желание.

— Оставьте нас, — велел он, и управляющий ретировался в дальний угол.

Врассун смотрел сверху вниз на мертвеца.

— Вот и все, — тихо проговорил он. — Наша сделка наконец завершена. Та, которая объединяла нас с тобой, теперь принадлежит только мне и дожидается меня в постели. Так поступила бы любая хорошая девочка. Откуда подобным тебе знать толк в таких драгоценностях, как она! — Врассун отвернулся, а потом вновь перевел взгляд на лежавшего у его ног раньше срока состарившегося мужчину.

Ему захотелось сказать что-нибудь торжественное, но, передумав, он крикнул в сторону:

— Свяжитесь с его семьей. Пусть заберут тело.

— Не думаю, что у такого может быть семья…

— Разумеется. Тогда просто уберите его отсюда, — пробормотал он.

— Следует ли нам нанять кого-нибудь, чтобы сидеть у тела, пока его готовят к сожжению?

Врассун подумал об этом, потом снова о девочке. Впрочем, теперь она была уже не девочкой, а молодой женщиной. Подумал с неожиданной яростью и похотью. Он думал о ее покорной красоте, о том, что скоро они с ней окажутся в Лондоне.

И сказал:

— Нет. Ганг годится для местных, сгодится и для него.

«Пирожники» сидели вдоль обеих стен длинного ангара, разложив перед собой инструменты своего ремесла: бронзовую чашу шести дюймов в диаметре, несколько пачек прессованных маковых лепестков, ведро низкокачественного опия, называемого лэва,[32] коробку с толчеными маковыми коробочками и листьями, носившими название «маковая дурь».

Ричард и Макси наблюдали за тем, как «пирожник», которому доверили их обучение, взял бронзовую чашу и стал выстилать ее дно листами из маковых лепестков, склеивая их лэва. Он делал это, пока у него не получилось основание толщиной с полдюйма.

— Дайте мне сухой опий, — приказал он Макси. Тот повиновался.

«Пирожник» положил ком весом примерно в три фунта на подстилку из маковых листов, укрыл его другими листами — сверху и по бокам — и разглаживал до тех пор, пока у него не получился шар.

Продемонстрировав результат работы мальчикам, он спросил:

— Поняли? — Они кивнули. — Вот и хорошо.

«Пирожник» окунул шар в лэва и обвалял его в маковой дури.

— Потом готовый шар отправляется в глиняную сушильную форму, — пояснил он.

Когда шар был готов, он весил четыре фунта, три из которых приходилось на предназначенный для курения опий и один — на маковую дурь. Готовые шары укладывали в специальный ящик из мангового дерева: в два слоя, разделенные слоем маковой дури. Затем ящик, по виду напоминающий матросский сундучок, запечатывали смолой, чтобы предотвратить попадание внутрь воды и — по крайней мере, теоретически — не позволить ворам добраться до находящегося внутри ценного товара.

Ричард и Макси очень скоро освоили новое ремесло. Через неделю они уже получили персональные места у южной стены ангара «пирожников». Там они и работали — по четырнадцать часов в день, семь дней в неделю, в течение трех месяцев, которые продолжался сезон муссонов.

Холодный дождь колотил по крыше ангара, и очень часто ручейки дождевой воды находили путь под его стенами, превращаясь в лужи внутри. Однажды утром вместе с таким ручейком в ангар проникла большущая коралловая змея. В охоте на змей Макси был искусней мангуста. Со своей знаменитой зловещей улыбкой на губах, он вскочил на ноги и стал исполнять вокруг рептилии какой-то танец. И вдруг с быстротой молнии метнулся вперед, схватил змею позади головы и прижал к земле. Хвост змеи метался из стороны в сторону. «Пирожники» с криками бросились к выходу. Макси поднял змею в воздух, зажав между большим и указательным пальцами, и укусил ее за голову позади глаз. Затем, с губами, обагренными змеиной кровью, вытащил голову рептилии изо рта и картинно раскланялся на все стороны, словно клоун на базаре. «Пирожники» аплодировали как сумасшедшие.

Ричард был в ужасе.

Опий переправляли в Калькутту на охраняемом поезде, который с наступлением сезона дождей забирал манговые ящики каждые четыре дня.

Ричард и Макси попросту снимали верхний слой. За один раз — совсем понемногу. Жадничать не имело смысла. Фабрика производила шесть тысяч пятьсот чашек опия в день. Немного терпения — и к вечеру их потайные карманы были заполнены доверху. А вечером, перед тем как ложиться спать, они отправлялись к своей норе между двумя сторожевыми башнями. Через несколько месяцев у них скопился приличный запас.

Когда сезон муссонов закончился, юные Хордуны покинули «Уоркс». Найдя пустынную улочку в расположенном рядом городке, они дождались лунной ночи и, покинув свое укрытие, осторожно подошли к стенам «Уоркс». Здесь, вблизи, стены казались высотой до неба.

Напевая себе под нос, Макси продел длинную полосу тюрбана через петли для ремня на своих штанах, пропустил ее между ног и закрепил на поясе. Второй конец тюрбана, к которому он загодя привязал железную цепь, Макси перекинул через самую высокую ветку дерева и вручил его Ричарду.

— Это сработает?

— Братец, а у тебя имеется другой способ проникнуть в «Уоркс» и забрать наш опий? Может, постучим в главные ворота и объясним, что нам нужно? «Извините за беспокойство, но мы несколько месяцев вас обворовывали, а теперь нам нужно войти и забрать то, что мы натырили». Не сомневаюсь, они войдут в наше положение.

— Заткнись, Макси.

— Готово. Держи крепче и, когда я подам сигнал, будешь тянуть — медленно и плавно.

Ловко, словно обезьяна, Макси вскарабкался на дерево и закрепил полосу тюрбана в соответствии с разработанной им «системой трех точек». По мере того как он продвигался вперед, его вес все меньше приходился на утончающуюся ветвь, переносясь на ткань тюрбана. Перебравшись через стену, Макси спрыгнул вниз и забрал их добычу — почти шестьдесят фунтов опия. Через двадцать минут мальчишки Хордуны уже бежали вдоль реки по направлению к морю, неся свой первый груз опия.