Воришка, проследив, как я слезла с ковра, развернулся и направился прочь.

– Стой! – остановила я нищеброда. – А как же задание?

– Какое задание? – Наверно, вселенское возмущение отразилось на моем лице, вкупе с запредельной яростью, потому что память пустынного грабителя внезапно прояснилась, и он вспомнил. – А, задание… Тренируйся целоваться на тыльной стороне ладони, пока это у тебя получается неважнецки. – Я схватила нагга за грудки и сильно тряхнула, да так, что некромант потерял равновесие и откинулся назад, держась за карниз одними пятками.

– Задание отбора! Ты же сказал, что все знаешь! – Закрыв глаза, сосчитала до десяти и притянула воришку к себе, лыбясь, как аллигатор. На расхитителя могил это не произвело никакого эффекта, он руками обвил мою талию и прижался.

– Я имела в виду задание на отбор невест, – почти ласково проговорила я сквозь зубы, отлепляя ладони наглеца от талии и так ненавязчиво наклоняя его назад. Крайне прозрачно намекая, что, если этот оборванец и дальше намерен валять дурака – лететь ему высоко и долго падать.

– Ах, отбор! – Как молниеносно к нему возвращается память, когда за спиной пропасть. – Так задание в том и состоит – найти волшебный рубин и пройти им испытание. Здесь все просто: нет рубина – нет отбора!

До меня дошло не сразу, на пару долгих секунд я застыла в недоумении, глаза остекленели, мозг бешено работал, сопоставляя все слышанное ранее и находя недостающие кусочки.

– На скольких влиятельных особ во дворце ты работаешь? – выдала я, понимая, что этот шустряк умудряется услужить не одному господину и госпоже. И имеет связи практически везде, в том числе и здесь. Не великий ли визирь, который считает брак бесполезным делом, направил стопы этого недонекроманта в нужном направлении? Но ответа на свои вопросы я так и не получила.

– Ты, главное, на напрягайся, – небрежно бросил засранец, глядя на мое покрасневшее от гнева лицо. Коврик как галантный кавалер висел рядом и изо всех сил обмахивал меня своим уголком в тщетной надежде потушить мой приступ ярости на корню. У него это не очень получалось, потому что воришка ловко подливал масла в огонь. – Не напрягайся, говорю, ведь ты единственная, кто прошла второй этап отбора!

В душе загорелась искра надежды. Так-так, а ведь он в чем-то прав, может, не все потеряно. Пусть тот факт, что я единственная из всех прошла отбор, станет моим маленьким козырем, как ружия, элефанты и джин.

Воспользовавшись моим замешательством, нагг ловко спрыгнул на выступ барельефа под балконом, подтянулся, чмокнул меня в губы, прошептал, будто ветер: «До встречи!» – и под мой придушенный вскрик сиганул вниз в темноту.

В следующий миг за моей спиной с громким хлопком распахнулись стеклянные двери и мужеподобный голос заревел:

– Ягодка моя?!

* * *

В пустыне живут змеи. В гареме ядовитых гадин в десятки раз больше.

Серпентарий – это не то слово, каким можно было бы обозвать крыло дворца, что управители отвели потенциальным невестам. Скорее – змеиное гнездо. Здесь нельзя было чихнуть, чтобы не попасть в ловушку, расставленную коварными соперницами. И упаси боже, чихнув, взять у одной из них вежливо протянутый платок вытереть нос, скорее всего, он окажется отравлен. Ты будешь корчиться в муках у ног вежливой наггини, а она будет все так же благосклонно и радостно улыбаться, глядя на твои мучения. И ничто, повторяю, ничто не заставит ее потерять оптимистичное расположение духа. С чего бы ей испытывать чувство угрызения совести и иметь дурное настроение? Ведь одной соперницей стало меньше.

Впервые в жизни я попала в такое место, где выживание и устранение соперниц было поставлено в ранг искусства.

* * *

– Фатима! Как я рада! – Я бросилась в объятия старой няньки.

– Не стоит заря сотрясать воздух! – быстро взяла быка за рога старая служанка. – Если моя овечка хочет чего – я все для нее добуду, хоть луну с неба! Хочешь стать халифой – ты будешь ей! Уж старая нянюшка расстарается для своей смуглокожей малышки.

Впервые я почувствовала себя как раньше, словно вновь была дама, до ссылки в академию невест, в ненавистные башни Агариш. Фатима все сделает, везде поможет.

– Так давай займемся прической и макияжем. Эй ты, слуга! – служанка громогласно гаркнула на застывшего в шоке джинна. Несчастный Лаш впервые видел столь низкорослую, но невероятно обширную женщину, да еще с усами, которая могла заполнить собой любое помещение. – На-ка, быстро организуй нам все.

Спустя полчаса я не узнала себя в зеркале.

Волосы – пышная корона из черных кудрей. Лицо… не мое уж точно, это какая-то писаная красавица. Ко второму этапу отбора я была готова сверх меры.

Мудрая служанка давала последние напутствия:

– Помни, достаться ты должна только одному визирю. – Меня покоробила эта фраза больше, чем изощренные подтрунивания воришки. От нее хотелось выть.

Фатима была, как сейчас говорят, продуктом другой эпохи, той, когда наггини доставались самому сильнейшему наггу, словно переходящий приз, и за свою жизнь могли сменить не одного мужчину.

– И не снимай вуаль, моя дорогая, мужчины имеют право видеть только твои глаза, все остальное для господина и мужа. А если они будут слишком наглы, накинь вторую вуаль, это охладит их пыл. Нагги – примитивные создания: не видят добычу – не реагируют на нее. Второй слой ткани сделает тебя совершенно неузнаваемой.

Лицо скрыть не проблема, проблема – соперницы, которые будут, как кобры, нападать на самый разукрашенный кочанчик газовых тканей. А нянюшка расстаралась вовсю. Моему наряду могли позавидовать дочери халифа. – Удачи! – шепнул джин и спрятался от греха и Фатимы подальше.

Я привязала шнурком лампу к поясу, сойдет за экстравагантное украшение. Тем более Лаш позолотил и украсил свое новое жилье, кажется, быть рабом лампы ему нравилось больше, чем хашисыном. Я старалась не задаваться вопросом, чего же такого насмотрелся юноша, когда был в наемниках, что быть запертом в приплюснутом чайнике ему комфортнее, чем на свободе. В принципе я с ним была согласна: новое положение давало ему безопасность плюс магию и прорву свободного времени. И родственники не докучали. К тому же я заметила, что бывший разбойник по ночам занимается чем-то этаким. Во-первых, лампа иногда светилась во тьме, а бывало, и ритмично подпрыгивала на столике, во-вторых, пускала разноцветный дым из носика и внутри слышались разговоры на два голоса.

Что ж, лампа – это последняя линия защиты, дальше тянуть время не имеет смысла.

Я замерла на пороге.

Кто-то может подумать: что тут сложного? Выйти из своих покоев, спуститься несколькими этажами ниже, пройти коридорами и дойти до главного зала, где будет проходить очередной отбор.

Только вот основное смертоубийство как раз и начнется по дороге на второй этап. Высунуть нос из охраняемых личных покоев в коридоры дворца, кишащие соперницами, – это почти то же самое, что влезть в гробницу, полную боевых скорпионов и скарабеев-убийц. Но во дворце водятся ползучие гадины размером побольше и вооружены они не клешнями и ядом, а дьявольской женской хитростью, которая пострашнее будет.