– Бери!

– Не могу! – зашипел нагг, поддергивая хвост, стараясь выудить меня из дыры.

– ЧТО?! – гневно завопила я в воздуховод, чуть не оглохнув от эха. Похоже, в этом году я буду повторять как попугай только один этот вопрос на разные лады и интонации.

– Я не девственник, – пожаловался мне воришка, – а это камень верности и преданности, он предназначен жене старшего сына халифа в качестве талисмана! – Меня полностью вынули из дыры и подняли на уровень лица. – Так что нести до пустыни его будешь ты.

Я вращалась вокруг своей оси, все еще подвешенная за щиколотку. Только вид мой был уже донельзя недоволен и суров, а руки скрещены на груди. Если бы у меня была возможность, я бы еще и притоптывала тапкой об пол. В конечном итоге я замерла прямо напротив недалекого нагга-магга, глядя ему глаза в глаза.

– У меня только один вопрос: как же ты будешь им колдовать, если не можешь дотронуться?

Воришка крепко задумался, почесывая пыльный затылок.

* * *

Пустыня – тепленькое место, скворчащее, можно сказать.

Но это днем можно зажарить яичницу поставив сковороду прямо на землю, ночью же песок покрывается инеем, температура может падать до нуля. Нам повезло – эта ночь была теплой, всего лишь ноль градусов, от силы плюс пять, и только потому, что не все барханы еще остыли.

Нагг-воришка трансформировался в половинчатую ипостась, отдав мне свой балахон. Ничто этому оголтелому было нипочем. Я как могла укуталась. Пришлось отдать пестрый половичок, который воришка выудил из сокровищницы. Горе-маг, обмотав его вокруг ладони, чтобы была возможность колдовать, держал рубин высоко над головой.

Несмотря на жуткий дубак и тот факт, что от холода на носу сосулька замерзла, я залюбовалась отчаянным воришкой. Тот, не замечая ледяного ночного ветра, красовался голым торсом и чешуйчатым хвостом перед звездами. Поводил плечами, подергивал мускулами, разминая их. Если бы он был не в трансформации, наверняка согнул бы ногу в колене и растянул мышцы там тоже.

Для начала надо заметить, что грабитель подошел к вопросу поднятия нежити со всей серьезностью и основательностью. Сразу становилось понятно, насколько глубоко он уважает профессию гробокопателя. Достав откуда-то из набрюшного мешка жестяную баночку, он густо подвел глаза сурьмой, вмиг став похожим на панду. Еще пара штрихов на щеках, подбородке – и боевая раскраска завершена. В целом это отдаленно было похоже на череп, но, если сильно не догадываться, это больше смахивало на расцарапанную кошкой рожу бандита с двумя чернильными фонарями в подглазьях.

Я терпеливо ждала, когда вор разогреется и подготовится, а после пустыня преобразилась. Я же в первый раз увидела, как работает некромант.

Вспыхнувший рубин по велению мага взлетел в воздух и завис над барханами.

Ядрено-кровавый свет озарил песок. Пустыня преобразилась и расцвела всеми красками радуги, как после дождя. Из-под земли полез лес.

Лес рук. Десятки кистей, правых и левых, высохших и полусгнивших, со скрюченными агонией пальцами, выцарапывали себя на поверхность. И тут и там из барханов показывались вставшие на ноги гули, они отряхивались от песка, словно собаки, и поводили безносыми дырами, принюхиваясь. Мертвецы разыскивали добычу, кто чем мог искать, и у кого что осталось не сгнившего в наличии.

Я замерла, будто почуявший хищника зверек. Мне оставалось надеяться, что мои зубы не так громко стучат в ночной мгле.

– Ик!

– Га? – Все головы разом повернулись на звук. Прятаться было уже поздно. Голодные мертвецы сделали неуверенный шаг в нашу сторону.

– Бежим! – завопила я.

– Стой, еще рано! – Меня схватили за локоть и притянули к себе.

Яркий, как солнце, рубин все еще пылал, роняя искры. Над пустыней бушевала гроза, осыпая поверхность песка разрядами молний. Прогорев, камень фараонов рассыпался на тысячу горящих осколков. Я была в шоке, воришка же сказал, что мы вернем его на место! Что теперь возвращать, пыль?

Последняя рубиновая искра погасла, оставив в ночи сотню сверкающих зеленью глаз. Все они были направлены в нашу сторону и стремительно приближались. Когда волна восставших мертвецов внезапно хлынула на нас, мне уже было не до камушка, у меня прорезался голос.

– Ну теперь-то мы бежим?! – завопила я в ужасе.

– А то ж! – во всю глотку заорал засранец.

Я развернулась и…

– Эх, понеслась! – радостно воскликнул нагг за моей спиной так, что, не успев пробежать пару шагов, я икнула. Развернулась и осела на песок от представшей передо мной картины.

Безголовый горе-некромант, выхватив из-за спины кривые ятаганы, ринулся в бой. То есть побежал в прямо противоположном направлении аккурат в радостно распахнутые объятья пустынных гулей.

Мертвецы счастливо взвыли и понеслись навстречу вору.

Я же так и осталась безучастно сидеть на верхушке бархана, наблюдая за дружеской встречей «некромант против восставших мертвецов».

И полетели клочки по закоулочкам. Некромант развлекался как мог, крошил гулей в мелкую нарезку. Те в ответ тоже пытались оторвать от него кусок. Слава пустынным богам, только пытались, но у них не получалось. Я сидела, как в зрительном зале, в первом ряду наблюдая эту картину. Благо оголодавшие гули до меня не могли добраться, однако куски и брызги долетали.

Расхититель гробниц, он же потрошитель мертвых, согревался, от него уже валил пар, напряженные мускулы поблескивали потом, словно были смазаны маслом. Открыв рот, я загляделась на атлетически сложенную фигуру: и где это он так прокачался? Он настолько часто грабит усыпальницы и поднимает мертвецов, неужели все это только ради своеобразной тренировки? И для чего? Для того чтобы покрасоваться перед девушками, грабануть казну или могилу и потренироваться в поцелуях на тех, кто поверит в его вранье? Чтобы пустить пыль в глаза и стать первым некромантом на деревне? Ну и амбиции у нищего попрошайки.

Тем временем внизу, у подножия бархана, гули ровным слоем были размазаны по песку. Стоять остались только две фигуры.

Одна из них на три головы выше моего воришки, скрюченная вся и облезлая. Гуль явно побывал в интересных местах и не единожды.

Восставший мертвец стоял недвижимо на своем костяном хвосте, скрестив руки на груди по-покойницки. Из кончиков пальцев торчали длинные когти. Гуль, кокетливо склонив набок голову, рассматривал нас налитым кровью глазом, он не дергался и не бросался, как это делали другие поднятые, они в момент срывались с места, словно голодные псы, почуявшие котлету. Этот даже и не сомневался, что добыча от него никуда не денется, более того – сама запрыгнет в рот и сядет на язык.

Он так же, как и та мумия из гробниц, выглядел… сочненьким.

Снова между мной и черным ужасом стоял рваным щитом только немытый оборванец.

Поднятый из небытия маг не участвовал во всеобщем увеселении «потеряй часть тела» и «упокойся вновь». Выжидал, пока обидчик посеет оба ятагана и подустанет крошить его войско. И как я поняла, сейчас настал момент мести, разбирать на части будут именно моего некроманта-недоучку.