– Давай! – поддержала Селия. – Спалим этих придурков.

Пламя полыхнуло, продержалось секунду-другую и погасло. Я зажгла вторую спичку и бросила туда же.

На этот раз повезло больше – оранжевые язычки поползли по газетным страницам.

– Все в порядке. Думаю, понемножку разгорится.

Селия протянула бутылку. Я взяла ее, поднесла к губам и сделала пару глотков.

– Нет, нет. – Она покачала головой, когда я попыталась вернуть вино. – Ты отстала – догоняй.

Я рассмеялась, но возражать не стала.

Вино было дорогое и пилось легко, как вода. Бедняжки в Адской кухне не могут позволить себе такое, не могут пить вот так, легко и беззаботно.

– Хватит, хватит, отдай, – сказала Селия.

– Нет. – Я прижала бутылку к себе.

Она схватила меня за руку и с силой потянула. Я поупиралась еще немного, потом уступила и разжала пальцы.

– Ладно, забирай.

Но было уже поздно. От резкого рывка вино выплеснулось из бутылки на белую блузку Селии.

– Боже, извини. Мне так жаль.

Я забрала бутылку, поставила ее на стол, взяла Селию за руку и потащила за собой наверх.

– Возьмешь мою рубашку. У меня как раз есть подходящая.

Я отвела ее в спальню, прямо в гардеробную. Селия обвела любопытным взглядом комнату, которую делили мы с Доном.

– Можно спросить тебя кое о чем? – В ее голосе прозвучала грустная нотка, и я подумала, что ее интересует, верю ли я в призраков или любовь с первого взгляда.

– Конечно.

– Пообещай, что скажешь правду. – Селия присела на краешек кровати.

– Посмотрим.

Селия рассмеялась.

– Ладно, валяй, спрашивай. Там будет видно.

– Ты его любишь?

– Дона?

– Кого же еще.

Я задумалась. Когда-то любила. Очень любила. Люблю ли сейчас?

– Не знаю. Не думаю.

– И что?

Я прошлась по комнате и тоже села на кровать.

– Люблю я его или нет, или остаюсь с ним по какой-то другой причине – сказать одинаково трудно. Да, люблю, но часто и ненавижу. Да, я с ним из-за его имени, но также и потому, что нам бывает хорошо вместе. Раньше такое случалось чаще, теперь… иногда. Это сложно объяснить. Порой я так хочу быть с ним, что самой неловко. Даже не знаю, нормально ли для женщины так хотеть мужчину, как я временами хочу Дона.

Возможно, Дон научил меня тому, что я способна любить и желать кого-то. Но он также научил меня и тому, что можно желать мужчину, даже если он не нравится тебе. Особенно если не нравится. В наше время это называют хейт-факинг. Грубое название для одного из самых чувственных и гуманных аспектов человеческих отношений.

– Забудь, что я спросила. – Селия поднялась, и я заметила, что ей эта тема наскучила.

– Давай-ка найду тебе рубашку. – Я направилась к гардеробу.

Сиреневая с серебристым отливом, на пуговицах эта блузка была у меня одной из любимых, но сидела не лучшим образом. Я с трудом застегивала ее на груди.

Селия была поменьше меня и более изящная.

– Держи. – Я протянула ей рубашку.

Она взяла ее и осмотрела.

– Цвет шикарный.

– Знаю. Украла со съемок «Отца и дочери». Только никому не говори.

– Надеюсь, ты уже знаешь, что со мной опасаться нечего. – Селия начала расстегивать пуговицы.

Думаю, она сказала это просто по привычке. Но для меня ее слова значили многое. И не потому, что она их произнесла, а потому, что я ей поверила.

– Да, знаю.

Люди думают, что близость – это секс.

Но на самом деле близость – это правда.

Когда сознаешь, что можешь открыться кому-то, рассказать самое заветное, разоблачиться и предстать таким, какой ты есть, а тебя уверяют, что опасаться нечего, и ты знаешь, что так оно и есть, это и есть близость.

По этим стандартам, тот момент с Селией был самым интимным из всех, что я испытала с кем-либо еще. И осознав это, я испытала такое чувство благодарности, что была готова обнять ее и не отпускать.

– Не уверена, что она мне подойдет.

– Примерь. Держу пари, что подойдет, а если подойдет, она твоя.

Я хотела отдать не только блузку. Я хотела, чтобы все мое принадлежало ей. Может быть, так бывает всегда, когда любишь кого-то. Я уже знала, что значит влюбиться. Я прочувствовала это и сыграла. Но любить кого-то. Заботиться о ком-то. Соединить с кем-то свою судьбу и знать: что бы ни случилось, нас двое – ты и я.

– Хорошо. – Селия бросила мою блузку на кровать и начала снимать свою, а я невольно засмотрелась на нее. Кожа у нее была бледная и как будто обтягивала ребра. Ослепительно-белый бюстгальтер не поднимал груди, как у меня, а служил, скорее, украшением. По правому бедру протянулась ниточка темно-коричневых родинок…

– Привет, – сказал Дон.

Я вздрогнула. Селия охнула и схватила свою рубашку.

Дон расхохотался.

– И что же это здесь такое происходит? – с игривой ухмылкой спросил он.

Я подошла к нему.

– Абсолютно ничего.

18

– Я не хочу это делать, – сказала Селия.

На ней было приталенное черное платье с глубоким V-образным вырезом. Надеть такое и выйти в нем из дома я никогда бы не смогла из опасения загреметь в полицию по обвинению в проституции. Наряд дополняло ожерелье с бриллиантами, предоставленное ей студией по просьбе Дона.

Обычно «Сансет» не помогал актрисам-фрилансерам, но Селия хотела бриллианты, а я хотела, чтобы она получила то, что хотела. И Дон хотел, чтобы я имела то, что хотела, по крайней мере, в большинстве случаев.