компании Главного Императорского лекаря, если судить по его одеянию. Только вот еще неделю назад на месте Главного лекаря был совершенно другой человек.

— Здравствуй, мама.

Императрица сидит на диване и даже не смотрит в мою сторону. Выглядит она не важно. Лицо осунулось, глаза опухли, судя по всему от слез. Что происходит?

— Ваше Высочество, — кланяется мне лекарь. — Прошу, присядьте.

Не спорю, усаживаюсь на диван рядом с матерью, которая продолжает смотреть не на меня, а в сторону спальни.

— Что с отцом? — спрашиваю, крепко беря ее за руку.

В таком состоянии моя мать могла оказаться только в случае, если с Императором что-то действительно серьезное. Удивительно, но она всегда искренне любила мужа, хоть и совершенно безответно. Отец любил всегда только себя. Ну и моего старшего брата.

— Ваше Высочество… Два месяца назад…

— Я сама, — прерывает лекаря мать. — Оставь нас.

Лекарь кланяется и тут же уходит из комнаты в спальню родителей.

— Ты знаешь, что два месяца назад на твоего отца было совершено покушение.

Утвердительно киваю. Именно тогда погиб Киллиан, место которого теперь я и занимаю.

— Твой брат тогда закрыл Императора от клинка, предназначавшегося твоему отцу.

Понятнее не становится. Это известно всем. Не известно только, каким образом убийца смог так близко подобраться. Оказаться в закрытом для всех посторонних зале для заседания Совета? Не реально. Но каким-то образом это произошло.

— Твой отец… Не понимаю, как такая глупость вообще могла произойти… — пробормотала Императрица. — Он достал клинок и порезал его лезвием руку. Просто царапина…

— Венорим, — скорее утверждение, а не вопрос с моей стороны. — Насколько все плохо?

Мать вздохнула и опустила глаза. Затем встала, подошла к спальне, позвав меня с собой. Что тут сказать? К такому я готов не был. За всю жизнь до того, как стать наследным принцем, отца я видел только в официальной обстановке. Не могу припомнить, чтобы замечал с его стороны проявление каких бы то ни было теплых эмоций. Строгий, пронизывающий взгляд вызывал трепет у всех, кто смотрел в глаза отца. А сейчас же в них я не вижу ничего, кроме боли и отчаяния от невозможности что-либо изменить.

* * *

Анхель Лаверн.

— Ты ничего мне не хочешь объяснить?

— Нет, — спокойно ответил Винсент.

Резко выдыхаю, подскакиваю к нему, размахиваюсь и бью прямо в челюсть. Братец падает на пол, бутылка из его рук выскальзывает и разбивается. Надо взять себя в руки, но я просто не могу.

— Да ты, придурок, хоть что-то можешь, кроме как в очередной раз надраться?

— Нет, — снова совершенно спокойно отвечает он.

Подаю руку. Принц поднимается, держась за нее, усаживается в кресло. Что-то мне подсказывает, выпить сейчас захочу и я. Достаю из шкафа новую бутылку виски с двумя бокалами. Ставлю их на стол, а сам занимаю соседнее с кузеном кресло.

— Говори. Что на тебя сегодня нашло? Зачем ты сорвал испытание?

— Я решил закрыть отбор. Достаточно. Никто не должен умирать из-за того, что я не собираюсь вступать в брак.

Как знал, что выпивка понадобится. Разливаю спиртное по бокалам, и мы оба тут же залпом выпиваем их содержимое.

— Думаешь, отец тебе позволит? — интересуюсь с большим сомнением в адекватности моего кузена.

— Думал. Я планировал отказаться от прав на трон.

У меня галлюцинации или я действительно это слышу?

— Сам посуди, я ведь не должен был получить корону, — продолжает он. — Это Киллиана с детства обучали правильно пользоваться магией, драться и управлять страной. Каждый его шаг, каждое занятие контролировалось Императором. А я? Да отец даже о том, что я поступил в Академию Магии узнал только после того, как я окончил первый курс. И то лишь потому, что его пригласили на празднование окончания года обучения.

— Все так. Только ты забыл сказать, что раньше всегда мечтал занять место Киллиана.

— Да. Мечтал. Когда-то. Хотел, чтобы отец увидел, что я тоже чего-то стою. Да ладно стою… Хотя бы просто заметил, что я тоже существую. Мечтал пока не понял, что мне это не нужно. Мне нужна свобода, нужна моя истинная пара. Все остальное… Нет, я бы с удовольствием сел на трон, если бы место рядом со мной заняла она. Но отказаться от своей единственной ради власти я не готов. Именно это я отправился сообщить отцу. Им с матерью еще и 400 лет нет, вполне могут родить и воспитать нового наследника.

— И он, конечно же, возражать не стал, — съязвил я.

— В этом то и проблема. Я просто не смог ничего сказать.

— Струсил?

— Типа того… То, что я тебе скажу, должно остаться в этой комнате.

— Не понял? Ты что во мне сомневаешься? — картинно развожу руками и делаю оскорбленный вид.

— Никогда.

Наливаю очередную порцию виски, подаю стакан Винсенту. Сам не пью. Мне еще сейчас изображать дикое удивление новости о скорой кончине Императорского Величества.

— Отец умирает. Не факт, что он доживет до моей потенциальной свадьбы.

Ну и? Решил из-за этого обзавестись наследником и занять трон? Ах, да. Надо же поинтересоваться, что случилось.

— Это точно? Что с ним?

Кивает, снова пьет и молчит. Повторяю свой вопрос.

— Венорим. Нападение, когда погиб мой брат.

— Император пострадал тогда? Да уж. Мой отец возглавляет комиссию, занимающуюся расследованием и поиском виновных, но не сказал мне не слова. Как и мой кузен… Даже не знаю, как благодарить за такое доверие?

— Прекрати. Я сам ничего не знал до сегодняшнего дня.

— Ладно, допустим. Поэтому значит Его Величество так торопит с отбором… Сколько ему осталось? Что говорят лекари?

Грустно ухмыляется.

— Как раз таки благодаря им, теперь даже прогнозы давать сложно.

Вопросительно смотрю на братца и готовлюсь делать удивленный вид.

— Те, кто совершил первое покушение, на этом не остановились. Главный Императорский лекарь работал на них. Трижды он успел дать отцу какой-то настой, ускоряющий действие венорима.

Тут не хорошо, конечно, вышло… Всего три дозы из семи…

— Так. И что с лекарем?

— Ничего. Умер сразу же как только его задержали.

Ну, само собой. Еще бы ему дали заговорить.

— Винс, а с отбором тогда что?

— Продолжаем.

— В испытания все также вмешиваемся?

— Пока не знаю, говорю же, мне нужно время. Но! В любом случае, участниц больше смертельному риску мы не подвергаем. Выбыть не должно быть равно умереть.

Неужели все же решит жениться?

— У меня еще вопрос. Ты каким образом уничтожил души Неупокоенных в лабиринте?

— Сам не понял. Я планировал их просто отшвырнуть,