– Не отвлекайся. Гладь.

Кажется, в это мгновение моя ненависть к рыжему перешла в новую фазу. Потому что я распахнула глаза, удостоверилась в том, что есть меня никто не намерен, отодвинулась от разведчика и вопреки собственному страху притронулась ко лбу опаснейшего из созданий. Несколько мгновений ничего не происходило, затем зверь убрал шипы, посмотрел на меня доверчивым чистым взглядом, вновь напоминая более ящера, чем пса, и положил на колени голову.

– Скирь-скирь… – издал он тихое и потерся мордой о мое бедро.

– Мамочки! Дела! – воскликнула я, когда остальные псы на брюхе подползли ближе. Разлеглись по кругу, недовольным «скрр» отметив, что Гер прикрывает меня со спины, и по очереди стали подставлять головы под мои руки.

– Ми-милостивый боже… Ты это видишь?

– Сам в шоке, – отозвался многоликий и, прежде чем исчезнуть, повторно чмокнул и скупо похвалил: – Молодец.

– Рыжий? Графитовый… Гер?! – позвала пустоту. А в ответ полные недовольства «Скирь-скирь».

– У-у-у-у-у…

Более часа я провела на полигоне, безостановочно поглаживая псов по загривкам. И время для меня остановилось – из-за угрожающего «ск-р-рр!» я никого не могла позвать по браслету, да и никто из смертников мной не интересовался. Шумели травы и кусты, в вершинах деревьев гулял ветер, солнце постепенно перестало припекать и ушло за тучу, а нежить все не отстает.

– Скирь, скирь…

– Боже, да когда это уже закончится? – прошептала я в сердцах со слезами в голосе, и мир откликнулся на мой призыв появлением восторженной куки.

– Ух ты! И что это у вас тут делаетсь-ся. Никак наступил праздник Почесун, дя? – Ближайший к ней пес подмигнул, подтверждая. – Ой, а можно и мень-ня, мень-ня?! – воскликнула мелкая нежить и ринулась мне под руку.

– Симпатяшка? – Я боялась поверить в удачу. – Это ты?

– Дя, й-я, – подтвердила лопоухая тварька, – но ты не отвлекайсь-ся! – и, оттеснив главаря шипастой стаи, схватила мою ладошку и сама потерлась о нее мордашкой. – Погладь, а?

– Гладить… – Нет, гладить я уже никого не могла. Подхватила теневую и со всхлипом прижала к груди, наплевав на сердитое «скирь-скирь». – Симпатяшка!

– Уря! Хоть ты мне рада, – тут же откликнулась та, хвостиком поглаживая мои пальцы. – А то, представляешь, мень-ня, такую хорошую, с тренировки выгнали за подсказку. Бь-бяки! Дя-дя, все трое мастеров бь-бяки зловредные, а одна из них еще и чешуйчатай-я.

– Выгнали с тренировки… с какой?

– С твоими должниками. Вот сейчас у них появь-вятсь-ся проблемы, и сами позовут… – с серьезным видом сообщила она и вздрогнула всем тельцем. – Ой, зовут!

Взвизгнув пронзительно, теневая исчезла, точь-в-точь как Гер, без слов и объяснений. А я осталась одна, вернее, в окружении оголодавших до ласки шипастых.

– У-у-у-у-у… – Взвыть получилось еще более душераздирающе, чем раньше. Миг – и в моих руках опять Симпатяшка: – Кука?

– Дя, вернулась спросить. А ты почему здесь до сих пор сидишь?

– Мне уйти не дают.

– Они? – удивилась тварюшка, кивнув на псов, и фыркнула: – Так прогони. Дль-ля тебь-бя они, по сути, простые псы. Встань, скажи им: «Кыш отсюда» – и сама уходи.

– Загрызут, – призналась я в самом жутком своем страхе. Том самом, что удерживал меня на месте без малого два часа.

– Кто?! Эти? Вот ты даешь! Их впервые за две сотни лет существований-я погладили, а не прокль-лятьем пнули под шипастый хвост. – Последнее она в пантомиме изобразила и ухмыльнулась, тряхнув ушами. – Кто ж такую ласковую грызть будет? Дя они сами за тебь-бя… – призналась кука и осеклась, поймав мой взгляд.

– В самом деле?

– Не советую проверь-рять, но в общем… – Нежить лапки сложила, носик хвостиком потерла и почти неслышно призналась: – Дя.

И я сделала то, что было в привычке у отца, не желающего видеть зверье во дворе нашего дома. Вскочила на дрожащих ногах, за кусты ухватилась и рыкнула: «А ну, марш отсюда!..» На меня сердито посмотрели семь пар прищурившихся глаз, но я не поддалась и не обратила внимания на рык вожака. Онемевшей ногой притопнула и рукой махнула в сторону оврага:

– Это что еще за мансы?! Бегом!

– Скирь… – Желая разжалобить, псы прижали уши к голове и ссутулились.

– В другой раз и без выпендрежа, – смилостивилась я, пригрозив напоследок. – А сейчас пошли вон отсюда!

– Фарг! – отозвался главный из них, лизнул мою руку и растворился в воздухе, а за ним остальные.

Не веря в удачу, рухнула на землю и захохотала.

– Намина, Наминочка, что такое? – Симпатяшка не на шутку забеспокоилась. – Тебе плохо? Вызвать целителей на полигон? Наминка… – затрясла за грудки, не добившись ответа. – Не молчи, объй-ясни, что случилось.

– А всего лишь придумала…

– Что придумала?

– Как рыжему отомщу за то, что он меня с псами оставил, – произнесла с нескрываемым злорадством.

– Ой, не повезло этому рыжему… – заявила кука, затем нахмурилась и испуганно затараторила: – Не надо натравливать их на хозь-зяина! Он хороший. Он думал, ты знаешь, как справитсь-ся с псами. Иначе бы ни за что, никогда…

– Да откуда?! – Я сняла нежить с груди и принялась расплетать сеть некроманта, что осталась на кустах. Руки дрожат, самое то, чтобы их занять. – С чего вдруг Гер предположил, что я знаю?

– Из третьей книги по играм! В конце, где значитсь-ся: «А теперь коротко о смертьнесущих», – пролепетала Симпатяшка, взлетела на мое плечо и с надеждой заглянула в глаза. – Хозь-зяин именно поэтому ушел. Был уверен, ты справишьсь-ся.

Мы замолчали на минуту или две, прежде чем кука вопросила:

– Так ты простишь?

– Нет. Но отомщу иначе.

На этом мы разошлись. Кука отправилась к тренирующейся с мастерами команде, я – к себе в комнату. На душе не то что муторно – отвратно. И опять получается, сама во всем виновата. Не дочитала. А как прочесть то, от чего воротит, если нет ни настроения, ни желания пересилить себя? Ко всему прочему, выходит, что Дао-дво все-таки нашел, чем отвлечь соглядатаев, и, как сказал Его Высочество, выручил команду.

Придя в комнату, искупалась, переоделась и легла, ощущая себя абсолютно несчастной. Рыжий, сволочь, смутил, напугал, заставил наступить на горло собственному страху и бросил, даже не удосужившись спросить, знаю я о своих возможностях или нет.

– Чтоб его! – воскликнула в сердцах и стукнула подушку. За то, что команду выручил, конечно, спасибо, а за то, что меня подверг очередному показательному обучению… я готова его растерзать. Отомщу, точно отомщу, а затем потребую, чтобы ставил в известность обо всех всплесках неуемного наставничества. Или наоборот, вначале потребую, затем отомщу. На этом мое мысленное возмущение прервал голодный зов желудка. К сожалению, он напомнил о себе с опозданием, а потому в комнату уже ничего через браслет заказать нельзя, придется идти в столовую.