— Нет.

— Да ну тебя. — Сильви захлопнула дверь. Из-за отсутствия замка она отскочила и приоткрылась, благодаря чему я услышала, что сестра все-таки ушла.

Ну и ладно.

Желания бегать за ней у меня тоже не было. У меня вообще не осталось желания бегать за кем бы то ни было. В платье я выглядела более чем элегантно, осталось дополнить образ серьгами, которые мне подари Даргел на совершеннолетие. Даже не скажешь, что уже пять лет прошло…

Интересно, если я расскажу обо всем брату, чью сторону он примет?

Мое совершеннолетие мы отмечали в ресторане, который выбрал отец, и когда я сказала, что хочу после школы найти работу, он отмел это предложение как какую-то прихоть.

— Сначала закончи Университет, — сказал он, — а потом будешь работать.

Наверное, тогда мне стоило настоять на своем, но учеба отнимала драконью долю времени, а бросать воздушную аэробику и танцы на льду не хотелось. Еще больше не хотелось отказываться от встреч и прогулок с Рин, и я решила, что работа действительно может подождать.

Что же касается настоящего, сейчас я понимала, что работа больше ждать не может. После кастинга в «Эрвилль де Олис», если не получится устроиться в шоу, буду искать работу. Да хоть секретарем к Эльде пойду, у нее как раз вакансия открыта. Сниму свое жилье, и больше никто не будет мне говорить, что я должна делать.

С этой мыслью я спустилась вниз, и обнаружила сидящую в гостиной мачеху.

— Привет, Ингрид.

Она поджала губы.

— Я отправила тебе на почту варианты образов для праздничного ужина. Ты уже посмотрела?

— Нет.

— Посмотри сейчас. Или мы можем не успеть сшить тебе платье.

— Оно мне не понадобится.

Ингрид ничего не успела ответить: по квартире разнеслась мелодичная трель звонка.

— Ты кого-то ждешь? — спросила у мачехи.

Та покачала головой.

Я пожала плечами и направилась к двери, за которой обнаружился представительный мужчина в костюме.

— Подарок для ферны Лауры Хэдфенгер, — сказал он, протягивая мне перевязанную ярко-голубым бантом белую коробку.

— Это я.

— Отлично! — коробка перекочевала на пол, а мужчина достал планшет. — Пожалуйста, распишитесь здесь.

Мне хватило одной фразы: «ВИП-доставка», чтобы понять, от кого этот подарок

— Могу я отказаться от доставки?

Мужчина слегка побледнел:

— Ферна Хэдфенгер…

— Ладно, где ставить роспись?

Я расписалась, закрыла дверь, после чего посмотрела на коробку. В красках представила, как она летит вниз с нашего этажа, как я снимаю эта на видео, и выкладываю в живую ленту. После чего подхватила коробку, и… поняла, что сбрасывать вниз ее нельзя, потому что если она упадет кому-то на голову таким весом, меня посадят.

Па ощущениям Ландерстерг прислал мне килограмм десять льда из личных запасов.

Прошествовав с подарком к себе, я поставила коробку на пол и обнаружила прикрепленную к банту карточку, которая гласила: «Предлагаю встретиться завтра за ужином и обсудить компромисс».

Компромисс? Ха! Драконья жопа тебе, а не компромисс. Раньше надо было думать.

С этой мыслью я посмотрела на коробку. Если я ее открою, на компромиссный ужин меня все равно никто идти не заставит. И завязать бант так, как он сейчас завязан, я точно смогу. Чтобы отправить подарок обратно.

Легко потянула ленту, коробка зашуршала… и подпрыгнула.

Я вскрикнула и шарахнулась назад, крышка слетела, а прямо на меня выскочил белоснежный голубоглазый виаренок.

— Мы не можем его оставить!

— Ее, — автоматически поправила я.

С тех пор, как зверюга ушастая залезла ко мне на руки (сама, между прочим), предварительно обнюхав мои ладони, а после начала вирчать так, что у меня заложило уши, я уже не представляла, как с ней расстаться. Мне было совершенно без разницы, что это подарок Ландерстерга, и что у Ингрид аллергия (именно по этой причине у меня до сих пар не было виари). Сколько я себя помню, я просила ее у отца, обещала, что сама буду гулять, заботиться, возить к ветеринару на плановый осмотр и покупать корм за свои карманные деньги, но он оставался непреклонен. Что касается Ингрид у нее была аллергия на все, что могло случайно или не очень повредить ее роскошный дом, оставить шерсть или запах, и если честно, я вообще не была уверена, что она существует. Аллергия то есть.

То, что Ингрид сейчас показательно чихнула — не в счет.

— Она наверху, — напомнила я. — И я несла ее в коробке, так что шерсти здесь не осталось.

— Кто вообще додумался прислать тебе этот кошмар?!

— Ландерстерг.

Ингрид открыла рот. Потом закрыла.

Почти сразу, как я поднялась с подарком к себе, ко мне заглянула Сильви. Подозреваю, что с подачи Ингрид (сама она была слишком роскошна, чтобы лично интересоваться тем, кто и что мне прислал). После того, как Сильви попыталась погладить виаренка, а она попыталась цапнуть ее за палец, в нашем лагере убыло, то есть Сильви тоже сейчас смотрела на меня драконом.

А я думала о том, что возьму мою девочку и уйду, если мне не разрешат ее оставить.

У виари оказались огромные голубые глаза с сиреневым оттенком, Большая редкость даже для породистых зверей, и детский пух, который потом станет шерстью. Сейчас она спала на моей подушке, и я готова была покусать любого, кто скажет, что я должна с ней расстаться.

— Думаю, мы могли бы ее оставить, — изрекла, наконец Ингрид. — Только если она будет жить в твоей комнате. И ты будешь предупреждать, когда ведешь ее на прогулку, чтобы я могла уйти.

На этот раз не успела ответить я: хлопнула дверь, и в холле раздались шаги. Я опередила всех желающих, стрелой вылетела к отцу. Он выглядел уставшим и раздраженным, хмурый — брови сходятся на переносице, глаза сверкают. Заметив меня, он туг же изменился в лице.

— Лаура…

— Пап, на пару слов. Реально на пару.

— Раз, два?

— Примерно так, — я улыбнулась. — Не хочу оставлять наш разговор на той ноте, на которой он состоялся.

Мы снова прошли в кабинет, с той лишь разницей, что сегодня я вошла первой и прикрыла окно, которое, видимо, забыла закрыть наша домработница. Из-за этого кабинет напоминал пустоши или владения ледяных драконов. Ну или квартиру Ландерстерга, что в общем-то то же самое.

Заметив, что я поежилась, отец набросил мне на плечи пиджак и включил обогрев. Дисплей на стене мигнул красным, после чего показал температуру пятнадцать градусов и ту, которую выставил отец — двадцать три.