— Впрочем, я, может, не совсем к ней справедлив, —продолжил доктор Ллойд. — Перед самым отъездом она все же сделала попыткуподелиться со мной тем, что могло бы в корне изменить ситуацию. Вероятно,совесть просыпается слишком медленно, и требуется изрядное время, чтобы онапроснулась совсем.

Накануне отъезда с Канарских островов она попросила менязаглянуть к ней вечером. Я пришел. Первым делом она от всей души поблагодариламеня за помощь. Я, разумеется, ответил ей, что на моем месте так поступил быкаждый порядочный человек.

Она немного помолчала, а потом вдруг спросила:

«Как вы думаете, доктор, можно ли оправдать того, ктоберется собственными руками вершить правосудие?»

Я ответил, что вопрос, конечно, сложный, и тем не менее яуверен, что нет. Закон есть закон, и нужно его соблюдать.

«Даже, если закон бессилен?»

«Я не совсем вас понимаю».

«Это трудно объяснить. Что, если человек решается напротивоправное — преступное даже — действие из совершенно благих побуждений?»

Я заметил ей, что большинство преступников именно так иоправдывают свои поступки.

Она даже отпрянула от меня, и я расслышал, как она тихопростонала:

«Это ужасно, ужасно».

И тут же уже совершенно спокойным голосом попросила у меняснотворного.

«Совершенно не могу с тех пор спать. Такое потрясение!» —объяснила она.

«И только? Вы уверены, что причина действительно в этом? Васничего не мучит, в голову не лезут всякие мысли…»

«Это какие же?» — резко переспросила она, глядя мне прямо вглаза.

«Ну, бессонница частенько бывает вызвана тревогой», —невозмутимо пояснил я.

«Тревогой о будущем или о прошлом, доктор?»

«И то, и другое».

«Прошлое разве вернешь? Что толку о нем тревожиться! Чтобыло, то было. Бесполезно! Лучше не вспоминать. Не думать».

Я выписал ей легкое снотворное и попрощался. По дороге домойя все время размышлял над ее словами. «Разве вернешь…» Кого вернешь? Или что?

Думаю, тот наш последний разговор в некоторой степениподготовил меня к развязке всей этой истории. Разумеется, я и предвидеть немог, что случится, но, когда это произошло, оно уже не было для меня полнойнеожиданностью.

Мэри Бартон не произвела на меня впечатление раскаявшейсягрешницы — скорее, женщины, готовой ради своих убеждений на все. По крайнеймере, до тех пор, пока она в них верит. И еще мне почему-то казалось, что наш сней разговор стал началом конца этой веры, так долго служившей оправданием еесовести.

Вскоре я прочел в газете следующее. Это случилось в одном изчастных корнуоллских курортов. Как всегда в конце марта, отдыхающих былонемного, развлечений еще меньше, поэтому странное поведение одной дамы, некоймисс Бартон, сразу стало объектом их пристального внимания. Ночами напролет онабродила по своему номеру, разговаривая вслух и мешая соседям спать. Вскоре онаЯвилась к местному викарию. Решительно заявив ему, что она совершила некоепреступление, затем она как будто передумала, стремительно поднялась и вышла,сказав, что зайдет в другой раз. Викарий отнес этот визит за счет поврежденногорассудка несчастной и никаких мер не принял.

Однако на следующее утро мисс Бартон исчезла. В ее номеренашли адресованную коронеру записку следующего содержания:

«Вчера я пыталась рассказать все викарию, признаться ему…Мне не позволили. Она запретила. Сказала, есть только один способ все исправить— уйти из жизни. Жизнь за жизнь. Я должна разделить ее участь — исчезнуть вморской пучине.

Я думала, обстоятельства оправдывают меня — теперь понимаю,что ошибалась. Получить прощение Эйми я могу единственным способом: последоватьза нею…

Прошу никого не винить в моей смерти.

Мэри Бартон».

В одной из отдаленных пещер на берегу обнаружили ее одежду.Все говорило за то, что она разделась и заплыла в море. Там очень сильноетечение…

Тело так и не нашли. По истечении положенного в такихслучаях срока Мэри Бартон была автоматически признана погибшей. Посколькуникакого завещания она не оставила, все ее состояние — а она была очень богатойженщиной — отошло ближайшей родственнице: двоюродной сестре, проживающей ссемьей в Австралии. Газеты без колебаний связали ее смерть с трагедией наКанарских островах. Гибель подруги, пошатнувшаяся психика и так далее… По делуо смерти Мэри Бартон суд вынес формальное и обычное в таких случаях заключение:самоубийство на почве временного помешательства.

Такова трагедия Эйми Даррант и Мэри Бартон. И здесь занавесопускается.

Воцарившуюся тишину нарушил протестующий возглас ДжейнХелльер:

— Доктор! На самом интересном месте! Ради Бога,продолжайте.

— К сожалению, мисс Хелльер, жизнь сама решает, где ейпоставить точку. Продолжения у меня нет.

— Но я хочу знать продолжение! — капризно заявилаДжейн.

— Тогда, мисс Хелльер, — вступил в разговор сэрГенри, — придется пошевелить мозгами. Нам предстоит решить загадку доктораЛлойда: почему Мэри Бартон убила свою компаньонку?

— Да мало ли почему! — живо откликнулась ДжейнХелльер. — Можно придумать тысячу причин… Она могла просто ее разозлить…Или вот еще: ревность. Правда, доктор Ллойд не упомянул ни одного мужчины. Но,сами понимаете: пароход… Эти морские путешествия… Ну что вам объяснять!

Мисс Хелльер прервала рассуждения и надолго замолчала,предоставив собравшимся сочувственно пожелать лучшего содержимого ее прекраснойголовке.

— У меня тоже есть несколько предположений, —сказала наконец миссис Бантри. — Но, кажется, внимания заслуживает толькоодно. Я думаю, отец мисс Бартон когда-то разорил отца Эйми Даррант, и дочьрешила отомстить. Ой, нет, снова я все перепутала! Тут ведь богатая хозяйкаубивает бедную компаньонку, да? Значит, дело не в деньгах… А-а, ну тогда всеясно! У мисс Бартон был младший брат, который застрелился из-за несчастнойлюбви к Эйми Даррант. Ну вот… Мисс Бартон терпеливо ждала своего часа. НаконецЭйми осталась без средств к существованию, мисс Бартон взяла ее в компаньонки, увезлана Канары и там рассчиталась. Ну как?

— Замечательно! — восхитился сэр Генри. —Единственное «но»: а вдруг у мисс Бартон не было младшего брата?

— Дедукция говорит, что был, — возразила миссБантри. — Иначе исчезает мотив. Так что обязательно должен был быть брат,причем младший. Это же элементарно, Ватсон!

— Умница, Долли, — вмешался ее муж. — Жаль,что это всего лишь предположение.