Его темные глаза пронзили меня, руки он до сих пор не отпускал. Не знаю, сколько мы так простояли, но дыхание мое сильно участилось. Я отвела взгляд и прикусила губу. Больше Вишневскому намеков не потребовалось, одним рывком он притянул меня к себе и впился в губы жестким поцелуем. Это я могла ему позволить и даже с энтузиазмом ответила, позволив ему расслабиться и отвлечься. А у Андрея, кажется, напрочь снесло крышу, он прижал меня к себе и целовал как врага. С жестким напором. Мне нравилось, мне действительно все нравилось. Я укусила его, по его телу прошла дрожь предвкушения. Медленно, но верно мы начали отступать в сторону гостиной со сколопендрой.

Увлекаться нельзя – пришлось несколько раз себе об этом напомнить.

«Пора» – решила я и со всей силы толкнула Андрея прямо на барный стул. Может, Вишневский и не упал бы от моего толчка (девушка я сильная, но против двухметровой горы не попрешь), но, налетев на стул, опасно покачнулся и свалился вниз. Этого я уже не видела, так как на всех парах мчалась к заветной двери, хотя многое отдала бы за очумелый вид его физиономии. Неприятно, когда тебя вот так проводят. Если честно, я почти не надеялась, что у меня так легко получится.

Три секунды – и я ввалилась в комнату. Не знаю, чего я ожидала увидеть, но только не той картины, что предстала передо мной. И вот тут я расхохоталась, ведь зрелище того заслуживало: на огромной кровати томно развалились две блондинистые полуголые дамочки, то есть развалилась одна, а другая нависла над ней с непонятной мне целью. Увидев меня, она живенько отползла в сторону и скопировала позу той, что развалилась.

Мой смех как рукой сняло, потому что дамочек я узнала мгновенно.

– Нас что, будет четверо? – поинтересовалась наиболее тощая. Голос ее оказался под стать телосложению: тонкий и противный, я всегда ее недолюбливала. А знаменита она была тем, что лет десять назад окольцевала будущего мэра. То есть, сейчас замужем за нынешним. Ого, как… любопытно.

И похоже, мадам меня не признала.

Почувствовав движение за спиной, я развернулась: лучше сейчас держать врага на глазах. Вишневский стоял, подпирая дверной косяк и сказать, что его взгляд мне не понравился – значит сильно преуменьшить. В животе поселилось неприятное чувство, не иначе как сколопендра заползла.

– С-сентябрина Евгеньевна? – послышалось знакомое заикание.

В любой момент ожидая, что Вишневский вытащит меня отсюда за шиворот или предпримет более жесткие действия, я перевела взгляд на отцовскую секретаршу. Глаза девушки грозили вывалиться из орбит, щеки покраснели, даже на лбу проступили красные пятна. Секретарша отца и жена мэра? Интересный тандем, ничего не скажешь. Неужели пират Андрюша на самом деле намылился в политики? Готовит почву, так сказать? И папина секретарша еще… ох, как плохо может быть дело.

– Сентябрина? То есть, Симбирина Сентябрина? – ахнула миссис Мэр. Кажется, ее звали Зинаидой, самое то для супруги чиновника.

Поняв, что все молчат и ожидают от меня действий и экшена, я на пятках развернулась и подошла к Вишневскому:

– Каков кобель, а! Опять за старое взялся… – уперев одну руку в бок, другую я сжала в кулак и потрясла перед его носом: – И ведь тащит всякую дрянь в дом! А я верила, что в этот раз все будет иначе, я надеялась и ждала…

Смахнув слезу, я процитировала:

– В жизни все повторяется дважды, но в виде драмы – только однажды. А во второй раз насмешки вроде бы, в виде пародии, только пародии.

Я многозначительно взглянула на дамочек: они прифигели еще больше, чем Вишневский, который теперь разглядывал меня с интересом. Я не удержалась и с чувством вмазала ему пощечину: за Макара, за все его козни. Девицы дружно ахнули. Хотелось бы навернуть пирату еще разок, но что-то в его взгляде меня остановило.

– Ты разбил мое бедное сердце, оно кровоточит! – добавив в голос драматизма, прошептала я. – И это после всего, что между нами было… любовь слепа и нас лишает глаз!

Андрей поморщился и зло меня перебил:

– Лучше прекрати, – голос его звучал тихо и спокойно, но, неожиданно для себя, я замолчала. Кажется, с пощечиной был перебор, таких типов как Вишневский лучше лишний раз не злить.

– Хорошо, извини, – признать ошибку мне под силу.

Я развернулась к дамочкам, чтобы только не видеть его глаз, полных чертей и ярости. С Вишневским шутки плохи. Он сдерживался, я видела. Старался взять себя в руки, сжимал кулаки. Нельзя поддаваться страху, нельзя его показывать.

– А вы… – я по очереди посмотрела на девушек. – Лучше бы вам начать планировать новую жизнь, дамы. Ты можешь считать себя безработной, тут без вариантов, – обратилась я к секретарше. – А вы… как же вам не стыдно? В вашем возрасте! При живом муже! Да его брат живет этажом ниже, я в лифте с ним ехала. Кстати… не пригласить ли его присоединиться? Ощущения получатся острее.

– Не строй из себя правильную, все мы знаем, что…

– Тссс, – приложив палец к губам, перебила я Зинаиду, наслаждаясь ее перекошенной от злости физиономией. – Главный враг знаний – иллюзия этих самых знаний, почти бывшая миссис Мэр. Вот у меня, к примеру, никаких иллюзий, все наглядно. Думаю, вашему мужу понравится.

– Сука… – протянула миссис, но я не стала обижаться.

– Лучше заткнись, – равнодушно посоветовал ей Вишневский, все еще сверля меня многообещающим взглядом. Пока я отвлекалась на дамочек, сколопендра в моем животе исчезла, но, стоило один только раз взглянуть на Андрея, тварь заползла обратно, скручивая и обжигая внутренности изнутри. Меня трудно напугать, но сейчас по понятной причине я желала оказаться как можно ближе к Ромке, в моменты страха всегда тянет к родному.

Похоже, пора заканчивать: хороший актер всегда знает, когда надо покинуть сцену, затягивать – дурной тон. И, как любая великая актриса, я чувствовала, что мне пора удаляться. На пути моем возвышался Вишневский, и что значительно затрудняло план с удалением.

Но у нас есть зрители, при них Вишневский вряд ли позволит себе лишнее. Я подошла к Андрею и ткнула пальцем в грудь:

– Между нами все кончено! – картинно заявила я и в этот раз задействовала колено, резко его согнув. Вишневский болезненно согнулся, схватившись за известное место, я наклонилась к нему и шепнула заранее заготовленную фразу так, чтобы дамочки не слышали:

– Не мечтай, что я забуду твою выходку, сволочь. И уж точно теперь тобою займусь… надеюсь, Ромка сможет прицелиться так, чтобы попасть в старую рану. Думаю, будет не очень приятно, да? На твоем месте я бы носу не высовывала из своей высотки. И да, лучше тебе не приближаться к Макару, иначе плечом ты не отделаешься. Больше я не собираюсь ждать, Андрей, я сделаю так, что никакие планы ты не построишь.

– Тварь… – совершенно отчетливо заявил Вишневский, с трудом разгибаясь и больно хватая меня за руку: – А теперь твоя очередь слушать: не суйся в мои дела. Тебе не стоило переходить границу, дорогая, ты совершила большую ошибку… – Все еще держа за руку, он выволок меня из комнаты, захлопнув за собой дверь, чтобы у нас не осталось свидетелей. Руку было больно, но я решила держать лицо до конца.