Потому что у меня эта татуировка вытащила душу вместе со здравым смыслом. И что убьет раньше, физическая реакция на кровь мужчины, которого я больше не увижу, или знание того, что он не придет просто потому, что это нерационально?

Меня привели в какую-то… комнатку? Камеру? По размеру она напоминала капсульный отель, а по убранству – нечто среднее между средневековой камерой и подвалом в неблагополучных кварталах на Земле. Помимо койки, застеленной тонюсеньким одеялом, и уборной за тонкой стеной, в ней не было ничего. Даже не пройтись толком: едва дверь открылась и, будучи в шоке, я замерла перед комнатой, страж буквально впихнул меня внутрь, а места там совсем не было. Ударившись коленями о койку, я едва успела упереться в нее руками.

Со скрипом дверь закрылась, оставив меня в тишине и темноте – света не было совсем.

Пришлось сдерживать дрожь, потому что это занятие немного отвлекало от подступающей истерики. Вот так оказаться в полной темноте и неизвестности, в то время как несколько часов назад я весело перешучивалась и размышляла, ненавижу гада или пусть поживет… отвратительно.

Но не было смысла ни рыдать, ни взывать к голосу разума этого бредового мира. Только хуже себе сделаю, лишусь последних сил и распереживаюсь. Но как же адски тяжело было оставаться спокойной! Нет ничего хуже темноты, никакая каторга не вызывала у меня такого панического ужаса, как плотная осязаемая темнота, клубившаяся в крошечной комнатке.

Медленно возвращались давно забытые ощущения. Пылающая кожа, чувствительная до боли, болезненные спазмы – сначала внизу живота, а затем и по всему телу. Колотящееся неистово сердце, пропускающее удары. Все, чего лишали меня лекарства и прикосновения Александра.

Сначала я подумала – ерунда, переживу. Перетерпела же я все это на корабле, не сдохла. И сейчас как-нибудь… привыкну, а потом совсем перестану обращать на неприятные ощущения внимание. Скажу себе, найду способ убедить, что это всего лишь болезнь, которая теперь будет всегда со мной.

Не знаю, сколько прошло времени, я провалилась в полусон-полуявь. По ощущениям через несколько часов принесли скудный обед, состоявший из бутылки воды и пачки безвкусной массы, отдаленно напоминающей творог. Я съела все лишь потому, что должна была, силы еще понадобятся.

Потом свернулась клубочком на койке и стала думать о чем-то земном. О любимом прибрежном городке, где в один год штормом разнесло целую набережную. О звездах, что появлялись в хорошую погоду. О всяких милых радостях.

В середине ночи – хотя ночь то была или прошло всего несколько часов – я вдруг поняла, что была наивной дурочкой. А еще что Александр никогда не давал мне окунуться в бездну зависимости, никогда, даже если и угрожал, не позволял скатиться в самый ад.

Мне стало так плохо, что подумалось – татуировка меня убьет. Она горела огнем, а вместе с ней все остальное тело. И душа, кажется, тоже, потому что сама по себе зависимость сродни лихорадке. Она мучает, но не ввергает в пучину отчаяния. Туда меня толкали мысли о человеке, к которому так рвалась каждая клеточка.

Если бы он был другим! Незнакомым, неприятным, ненавидимым… стало бы намного проще! Если бы можно было сосредоточиться только на физической боли, я была бы самой счастливой девушкой на свете. Как мало надо для счастья.

Но с каждым новым спазмом, когда мне казалось, что сознание ускользает, я вспоминала каждую секунду. Металась, в бессмысленных попытках хоть как-то облегчить свое состояние.

Или не чувствовать. Или не думать. Все вместе казалось невыносимым.

Наверное, организм не справлялся, потому что в какой-то момент я поняла, что сплю. Удивительно, но даже сквозь сон я чувствовала жар и грубость покрывала, на котором лежала. А еще сон перемешался с реальностью, и я вдруг отчетливо ощутила рядом с собой Александра.

Сил на то, чтобы подняться, не было. Но я все равно умудрилась прошептать:

– Ненавижу тебя! За то, что ты со мной сделал, ненавижу!

– Я знаю, Брилли. Нужно немного потерпеть.

Ласково так… и даже без фальши. Я через силу улыбнулась. Вот она – мечта.

Я, дура, влюбилась. Или почти влюбилась, поддалась влиянию его крови. И если он не придет, если так и останется во сне, то и мне бы как-то здесь насовсем…

Вспыхнул свет, я с трудом попыталась подняться, но потерпела неудачу. Сил и так было немного, а на это усилие истратились последние.

– Привет, милая, – услышала я чистую, даже слишком правильную, родную, земную английскую речь. – Пора к папе.

С трудом я открыла слезящиеся глаза. На краешке постели сидела девушка, но то, что это была именно девушка, я поняла только по голосу, потому что одета она была в костюм стража с неизменным зеркальным шлемом. В руке она держала что-то, напоминающее шприц, только вот кончик иглы странно светился.

Инстинктивно почувствовав, что ничего хорошего от этого ночного гостя ждать не придется, я отползла подальше и с трудом села. Кожу спины обожгла такая боль, что я застонала против воли.

– О, бедная Брилли, что же он с тобой сделал, – сокрушенно покачала головой незнакомка. – Не бойся, папа сможет все исправить. Он знает, как избавить тебя от зависимости.

– Ты знаешь моего отца?

– Конечно. Куда лучше, чем ты, милая. Он тебя ждет, поэтому не упрямься. Александр уже на пути домой, он получил то, что хотел, – все разработки Брайана. Поэтому я должна отвезти тебя домой. Папа сможет исправить все, избавить тебя от этой зависимости.

Не знаю, что я почувствовала, услышав это. Должна была радость и облегчение, ожидание встречи с отцом. Но я вообще редко делала то, что должна. И поэтому ощутила какое-то опустошение, смешанное с недоверием. Отчасти этому недоверию способствовало то, что девушка держала в руках шприц.

– Не бойся, это лишь временное лекарство от твоей татуировки. Нужно же как-то добраться до отца.

– Кто ты такая? – Я облизнула пересохшие губы.

– О, меня зовут Арлиана, и мы, дорогая моя, знакомы ближе, чем ты думаешь.

Она стянула шлем, и я с удивлением, смешанным с ужасом, узнала в этой девушке себя. Немного другую, с другой прической, более темным цветом волос, но, несомненно, я будто смотрелась в зеркало.

– Ты что, мой близнец?

– Вот такая вот встреча, – улыбнулась Арлиана. – Дай, я сделаю укол, а потом мы пойдем…

Откуда только силы взялись? Я как следует лягнула ее руку ногой и вжалась в стену.

– Я с тобой никуда не пойду!

Девушка нахмурилась:

– Прости? Брилли, я же сказала, меня прислал твой отец! А он выменял тебя у Александра! Принц уже летит домой, в свой дворец, а мы здесь рискуем жизнями. Ты ведь знаешь, что они делают с теми, кто попал на изнанку? Ты будешь работать в нечеловеческих условиях, в опасных, дышать всякой гадостью, голыми руками убирать отходы, Бриллиана! Что ты творишь?