Как мы видим, война превратилась в серию мелких боестолкновений, которые не давали преимуществ ни той ни другой стороне, но требовали все новых ресурсов. Такую войну Великое княжество Литовское долго вести не могло. Показательно, что и Смоленская война 1512–1522 годов, и русско-литовская война 1561–1570 годов длились около десяти лет — видимо, это был предельный срок для Литвы.

Следует обратить внимание на наблюдение историка Андрея Янушкевича, что содержание польско-литовских войск в Ливонии в основном возлагалось на Великое княжество Литовское. С 1556 по 1573 год на эти нужды оно израсходовало огромную сумму — 1 340 676 польских злотых. Получается, что финансирование войны иссушало, умаляло и без того невеликие ресурсы Великого княжества Литовского.

В июне — июле 1566 года в Москве состоялись переговоры с литовским посольством Ю. Ходкевича, Ю. Тишкевича и М. Гарабурды. Литовцы были готовы заключить перемирие на 4–6 лет на следующих условиях: Россия получает Полоцк, Озерище и земли вокруг них. Ливония делится по принципу «кто чем владеет» и стороны совместно выступают против Швеции для возврата захваченных ею городов.

Россия претендовала на весь Полоцкий повет, а не только на окрестности Полоцка и на всю Ливонию за исключением Курляндии, которую она соглашалась отдать Польше. Русские дипломаты не возражали увеличить срок перемирия до десяти лет. Литовские послы негативно оценили русские предложения. Они заявили, что русский царь поступился Сигизмунду «огородами», а лучшие замки хочет забрать себе — какой же тут мир? Дальнейшие переговоры проходили в мелочном торге за территориальные уступки.

5 июля послы выступили с неожиданным заявлением. Они предложили провести съезд государей, чтобы монархи сняли все спорные вопросы и достигли соглашения в ходе личных переговоров. Такая практика бытовала в отношениях Ягеллонов и Габсбургов. На Руси подобные съезды практиковались в удельную эпоху между князьями — правителями удельных княжеств, но начиная с Ивана III этот способ урегулирования споров не использовался. Иван Грозный охотно откликнулся на предложение, назначив местом встречи рубеж между Смоленском и Оршей. С каждой стороны должно быть не более 5 тысяч людей (по расчетам литовцев, сюда вошло бы не менее двух тысяч слуг). Размещение шатров, порядок приемов и пиров должны были демонстрировать абсолютное равенство государей. Готовить съезд должны были почти год, но в итоге он так и не состоялся.

Переговоры о перемирии с русским посольством Ф. И. Умного-Колычева проходили в Гродно с 24 июля по 19 августа 1567 года. Они были очень трудными, так как обе стороны настаивали на заведомо невыполнимых условиях, которые не желали обсуждать и корректировать. Литовская сторона хотела утвердить status quo, то есть сохранить территорию за теми, кто ее занимал, с оговоркой, что по истечении перемирия король оставляет за собой право «промышлять» над потерянными территориями. Русские же расценивали результаты войны как победу Москвы, поэтому считали вправе требовать новых территориальных уступок от «побежденного» Великого княжества Литовского. Ни литовцы, ни русские не продемонстрировали никакого желания достичь компромисса. Им не удалось даже продлить перемирие: боевые действия должны были начаться сразу, как посольство Умного-Колычева покинет литовскую землю.

Истощение ресурсов Великого княжества заставило знать согласиться на окончательное объединение Литвы с Польшей в единое государство — Речь Посполитую. В январе 1569 года в Люблине начал работу польско-литовский сейм, который обсуждал условия слияния двух держав. Было решено учредить для обеих стран общее государственное устройство, денежную систему, единую армию, придерживаться единой внешней политики. Раньше Польша и Литва действовали несогласованно, поэтому литовцы не всегда поддерживали Польшу в ее борьбе с Тевтонским орденом, а поляки частенько оставляли Литву один на один с Россией. Заключая унию, Литва рассчитывала привлечь польскую армию для войны против Москвы. В одиночку великое княжество не выстояло бы в борьбе с Иваном Грозным, и, как считали многие, «Литвы бы не было».

Подобная точка зрения несколько преувеличена. Конечно, Великое княжество Литовское накануне унии находилось в трудной ситуации, но была ли она катастрофичной? Литва явно проигрывала войну, и это была далеко не первая война в ХVI веке, которую Великое княжество проигрывало своему восточному соседу. Каждое поражение сопровождалось территориальными потерями, но ни разу не возникали сомнения в сохранении литовской государственности. Москва не собиралась завоевывать Литву и вполне удовлетворилась бы уступкой ей Полоцка и отказом Ягеллонов от прав на Ливонию.

Паны великого княжества были склонны к миру на таких условиях. Камнем преткновения оказалась Ливония, которая, как было показано выше, была целью Ягеллонов. Корона вовсе не собиралась отказываться от своих планов. Таким образом, судьба Литвы оказалась как бы разменной картой в балтийских войнах. Чтобы удержаться в Ливонии, изгнать оттуда русских и шведов, сил только Польши или только Литвы не хватало. Для реализации проекта «Польской Прибалтики» потребовалось объединение двух государств в единую державу.

Польша и Великое княжество Литовское имели свои проекты создания союзного государства. Между ними были весьма существенные противоречия. Коронная шляхта предлагала более унитарную модель, по которой Литва полностью интегрировалась в состав Королевства Польского. Литовская шляхта настаивала на федерации, сохранении своих законов и системы судопроизводства, выборах короля и решении важнейших вопросов на совместных сеймах польской и литовской знати, сохранении у короля титула «великий князь литовский», приоритете коренных жителей при назначении на местные должности.

Противоречия этих позиций вызвали продолжительные споры. Стороны не скупились на резкие слова в адрес друг друга. Поляки заявили, что их короли всегда правили Литвой и принесли живущим в ней народам свободу. На это один из лидеров литовской делегации Григорий Ходкевич ответил: «Наши народы и мы — честные и достойные люди, а что касается наших свобод, то мы равны любому другому народу, включая и вас, господа поляки. Нам бы не хотелось заключать унию, прежде чем мы установим добрый порядок в нашем содружестве и покажем вам, что вы заключаете союз с друзьями, равными вам по достоинствам и внутреннему устройству… Это исключительно наше дело, поскольку мы свободные люди и христиане. Никто не может вести наших дел, кроме нас самих, как это делали наши предки».

Литовцам было очевидно, что при слиянии с Польшей они окажутся на второстепенных ролях. Польская культура во всех отношениях была более зрелой. Ее сильной стороной была толерантность — недаром историки называли Польшу «государством без костров». Польская культура распространялась не насилием, ее добровольно принимали и к ней стремились как к более высокому ориентиру. Все понимали, что в результате слияния Литвы и Польши именно Польша будет задавать стандарты поведения, систему ценностей, политические, религиозные и культурные ориентиры развития общества.