– Это дело ведет Макдугал, – ответил полицейский. – Макдугал! – заорал он в телефон так громко, что Грейс отвела трубку от уха.

– Что у вас? – раздался в телефоне другой голос, с ярко выраженным бруклинским выговором.

– Я звоню по поводу женщины, которую у вокзала сбила машина. Элеонора Тригг. Ее кто-то сопровождал в поездке?

– Нет, мы до сих пор разыскиваем ее ближайших родственников, – сообщил Макдугал. – Вы ей родственница?

Не отвечая на его вопрос, Грейс задала ему свой:

– Кто-нибудь приходил за ее вещами, например за чемоданом?

– При ней не было вещей. Так с кем я говорю? Дело еще не закрыто, и, если вы задаете вопросы, я должен знать, как вас зовут…

Грейс положила трубку на рычаг. Чемодана Элеоноры в полиции нет, и ее родственников, которым Грейс могла бы отдать фотографии, они тоже не нашли. Пожалуй, лучше обратиться в консульство Великобритании, как она и планировала минувшим вечером. Она забежит туда по пути на работу. Это займет некоторое время, так что надо поторопиться, иначе она опять опоздает в контору.

Часом позже Грейс подходила к британскому консульству, располагавшемуся в административном здании на Третьей авеню, где всегда толпился народ. Оно стояло в неудобной близости от гостиницы, в которой Грейс провела ночь с Марком два дня назад. На углу мальчишка в рваных брюках и кепке продавал газеты. Он напомнил Грейс Сэмми, который, надеялась она, неплохо устроился у своего двоюродного брата. Она купила «Пост», расплатилась с газетчиком. Заголовок на первой полосе гласил: «Трумэн предупреждает о советской угрозе на Востоке». Меньше года назад все еще боялись Гитлера. Но теперь Сталин насаждал коммунизм в ослабленных войной странах, которые не могли противиться перекраиванию карты Европы.

Грейс пролистала газету. В нижней половине девятой страницы она увидела фотографию Элеоноры Тригг, ту самую, что показывали в программе новостей предыдущим вечером. Рядом было помещено еще одно фото – зернистое неясное изображение улицы, на которой она погибла, хотя, слава богу, не само место ужасной аварии. Грейс пробежала глазами статью, но ничего нового из нее не почерпнула.

«Это не твои проблемы», – напомнила себе Грейс. Она разгладила юбку и вошла в консульство, желая поскорее избавиться от фотографий и отправиться на работу.

Вестибюль британского консульства ничем примечательным не отличался: несколько стульев с жесткими спинками, низенький столик с давно засохшим горшечным растением. Один из стульев занимал одинокий мужчина в костюме и котелке; вид у него был такой, будто он предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь. Секретарь приемной – немолодая женщина с собранными в узел седыми волосами, в очках, сидящих на кончике носа, – печатала на «Ремингтоне».

– По какому вопросу? – спросила она, не поднимая головы от пишущей машинки, когда Грейс приблизилась к ней.

Грейс понимала, как выглядит ее приход: неизвестная женщина явилась в серьезное учреждение без предварительной записи. Здесь она была никто.

Но за месяцы работы вместе с Фрэнки, помогая иммигрантам, Грейс научилась обходить препоны государственной бюрократии и добиваться того, что ей нужно, от усталых чиновников. Собравшись с духом, она протянула конверт.

– Я случайно нашла эти фотографии и полагаю, что они принадлежат гражданке Великобритании. – Принадлежали, поправилась она про себя.

– А от нас вы что хотите? – неприветливым тоном отрывисто спросила женщина, по выговору – истая англичанка. Не дожидаясь ответа, с нескрываемым раздражением в голосе она добавила: – В Нью-Йорк каждый день приезжают тысячи британцев. И мало кто из них отмечается в консульстве.

– Эта дама не придет отмечаться в консульство, – заявила Грейс более резким тоном, чем намеревалась. Она показала газету. – Фотографии принадлежали Элеоноре Тригг, женщине, которую вчера у Центрального вокзала сбила машина. Она была британкой. Если у нее есть семья или ближайшие родственники, наверно, они захотели бы забрать эти фотографии.

– Я не уполномочена сообщать сведения личного характера о британских гражданах, – официозно изрекла секретарь. – Оставьте фотографии здесь. Они побудут у нас, пока за ними кто-то не придет. – Женщина нетерпеливо протянула руку.

Грейс колебалась. Удача сама плыла к ней в руки. Отдаст фотографии и с чистой совестью пойдет своей дорогой. Только она уже сроднилась с этими фотографиями, чувствовала себя за них в ответе. Она просто не могла оставить снимки людям, которым до них не было совершенно никакого дела. Грейс отдернула руку.

– Я предпочла бы поговорить с кем-то из начальства. Например, с консулом.

– Сэра Мичема сейчас нет на месте. – А если бы и был, он все равно бы вас не принял, подразумевал тон секретаря.

– Тогда, будьте добры, запишите меня на прием. – Выражая свою просьбу, Грейс заранее знала, что ей откажут.

– Консул – очень занятой человек. Он не занимается подобными делами. Не хотите оставить нам фотографии – оставьте свои координаты, на тот случай, если кто-то о них спросит. – Грейс взяла карандаш, что протянула ей секретарь, и начеркала адрес и телефон меблированных комнат. Направляясь к выходу, она практически слышала, как листок с ее контактами летит в мусорную корзину.

Что ж, не получилось, думала Грейс, выходя из консульства. Она повертела в руках конверт, надеясь найти на нем еще какие-нибудь зацепки. Потом глянула на часы, что висели на здании, стоявшем через улицу. Половина десятого. Она опять опаздывала на работу. Пожалуй, надо бы рассказать Фрэнки о том, что случилось. Может, он посоветует, как ей быть дальше.

Грейс стала спускаться по ступенькам. Мимо нее прошел пожилой мужчина с навощенными усами. На нем был костюм в тонкую полоску. Он поднимался в здание консульства.

– Прошу прощения? – окликнула его Грейс, действуя по первому побуждению. – Вы – сэр Мичем?

В лице мужчины промелькнуло замешательство, словно он не совсем был уверен в том, что он – это он.

– Да, – подтвердил консул. И тут же в чертах его отразилось раздражение. – Что вам угодно?

– Пожалуйста, уделите мне пару минут. Мне очень нужно задать вам несколько вопросов.

– Простите, но у меня нет времени. Я опаздываю на совещание. Соизвольте записаться на прием у секретаря, и вице-консул, я уверен…

– Это по поводу Элеоноры Тригг, – перебила его Грейс.

Консул прочистил горло, кашлянул. Было очевидно, что это имя ему знакомо.

– Полагаю, вы слышали в новостях, что с ней случилось. Очень печально. Вы ее подруга?

– Не совсем. Но у меня есть то, что принадлежит ей.

Консул торопливо махнул рукой, приглашая Грейс вернуться в здание.

– У вас две минуты, – сказал он, ведя ее через вестибюль. Увидев Грейс вместе с консулом, секретарь приемной вытаращила глаза от удивления.