— Черт его знает. Вообще-то, в лесу вода быстро впитывается, но сесть машина может. Это еще и от водителя зависит.

— Ладно, если что, я вытащу.

Тут телефон Галдина сработал сигналом вызова.

— Да.

— Это участковый. Извини, раньше говорить не мог.

— Был на докладе?

— И на докладе, и на смотринах.

— Вчера не получилось?

— Подъехал к поместью, Гвоздя нет, прождал два часа без толку, оставил тачку и пошел к себе. В сарае отыскал крышку трамблера, кое-как починил свой «УАЗ». Гвоздь же заявился уже на хату поздно вечером. Пьяный. Только и спросил, есть ли результат поездки в Чернуху. Я начал отвечать, он махнул рукой. Мол, все завтра. Ушел, а в семь утра вновь появился у меня. Дескать, едем в поместье. Поехали. По дороге я рассказал ему о визите к вам. Изложил все так, как мы и договаривались.

— Поверил он? — спросил Галдин.

— Его не поймешь, но вроде да. Сказал, пусть, мол, сидят в Чернухе, чтобы греха лишнего на душу не брать. Потребовал письменный отчет.

— Он же бывший участковый, а у вас бумаг больше, чем в любой бухгалтерии.

— Это точно. Вот сейчас собираюсь составить отчет.

— Ты в поместье был?

— Да, но ты не перебивай, а то скачем с места на место. В общем, подъехали к поместью. Охранник на КПП или в сторожке, называй как угодно, узнал машину и Гвоздя, открыл ворота. Въехали внутрь. Ты не представляешь, какая там роскошь.

— Меня не роскошь интересует, а план поместья.

— С этим нормально. Что увидел, все запомнил. Будет тебе план.

— Хорошо, что дальше?

— А дальше нас хмырь какой-то встречал у парадного входа в гостевой дом. Это был помощник Сухобокова, Лазунин Виктор Ярославович, молодой, лет двадцати семи. Видно, что человек образованный, а манеры лакейские.

— Так он и есть лакей. Там, в поместье, все сплошь шестерки Сухобокова.

— Провел он нас на второй этаж, в холл, оттуда в приемную. Там молодая, очень даже симпатичная блондинка. Костюм строгий, а глаза шлюхи. Она доложила боссу о нашем приходе и пустила нас к нему. Сухобоков сидел в кресле за столом. Глаза пронзительные, черные. Уставился на меня так, что мне даже не по себе как-то стало, потом указал на кресла. Присели. «Что, государство мало платит?» — спросил он. «Мало, — отвечаю. — Но дело не только в этом. Оно гнобит меня как может. А я работать хочу и, естественно, зарабатывать». Он усмехнулся и осведомился: «Какую зарплату ты считаешь хорошей?» «Тысяч пятьдесят, никак не меньше», сказал я. Он усмехнулся, потом опять вонзил в меня взгляд. Тут появился помощник, кивнул и вышел.

— Это они тебя на предмет прослушки проверяли, — сказал Галдин.

— Я догадался. Так вот, Сухобоков и говорит: «Я верным людям не плачу такую мелочь». Прикидываешь, для него пятьдесят тысяч — мелочь! Правда, он тут же добавил: «Но и на ветер деньги не бросаю. Даю их за конкретную работу». Я спросил, что это значит. Он: «Если прикажу завалить кого-нибудь, сделаешь? Безо всяких вопросов, несмотря ни на какие отношения, связи, родственные или дружеские?» «Завалю, — отвечаю, — если это будет хорошо стоить». Он опять засмеялся и проговорил: «Вот это и есть конкретная работа. Оплата по ней рассчитывается и производится отдельно, не считая тех шестидесяти тысяч, которые я буду выплачивать тебе каждый месяц. Но сначала ты должен написать бумагу о согласии работать на меня и отдать ее вот ему. — Он указал на Гвоздева. — Я выделю тебе машину. На новую и дорогую не рассчитывай, но вполне достойную получишь. С Гвоздевым в салоне подержанных автомобилей подберете подходящий вариант. С того момента, как подпишешь бумаги, никто из РОВД тебя прессовать не будет. Для начальства ты станешь лучшим участковым в районе. Проще говоря, о тебе забудут. Нет, конечно, службу ты будешь продолжать нести, бумаги писать, самогонщиков гонять, бытовуху разруливать. Без этого не обойтись. Но главная работа — это служба мне. Понятно? Условия принимаются?» Я ответил, мол, да, конечно. На этом аудиенция и закончилась. После нее Гвоздь провел меня по поместью. Не знаю, для чего он это сделал, наверное, просто хотел похвалиться. Впечатлений, конечно, масса. Елену, к сожалению, не видел, это было бы чересчур, но расположение зданий и кое-что внутри запомнил. Из охраны в это время был один человек, сидел в сторожке. Некий Анатолий Соменко или просто Сом.

— Ты что, познакомился с ним?

— Нет. Гвоздь про него с водилой Сухобокова говорил, назвал имя и фамилию. Я запомнил, потом по базе данных пробил. Этот Сом служил во внутренних войсках, охранял зэков в зоне. Сам местный. После увольнения пьяным избил жену. На него дело Гвоздь завел, потом закрыл. Наверное, тогда он и завербовал этого типа.

— Ясно. Значит, план составить можешь?

— Вадим, по-моему, я уже не раз говорил об этом.

— Гвоздь тебя ничем после визита в поместье не озадачил?

— Приказал под видом поиска самогонных аппаратов обойти Чернуху и аккуратно поинтересоваться, что местные видят на подворье Вячеслава. Обязательно спросить на этот счет бывшую учительницу. Это тяготит. Она же поймет, что мой интерес не случаен. За врага примет. Ведь Слава ей как родной стал.

— Ничего. Езжай в деревню. Расспрашивай местных. Мне тоже интересно, смотрят они за нами или нет. Я не стану предупреждать Марию Алексеевну о том, что ты с нами, но заранее подскажу ей, что тебе ответить. Когда ты намерен двигать в Чернуху?

— После обеда.

— А машину когда брать будете?

— Завтра с утра.

— В какой салон поедете?

— Не знаю. Наверняка в тот, владелец которого связан с Сухобоковым.

— Я вот думаю, как план усадьбы у тебя забрать.

— Если только прийти пешком ко мне на хату. Но не по проулку, а через сад. Забор невысокий, собак я не держу.

— Сегодня план составишь?

— Конечно.

— Тогда ночью, около двух часов, жди гостя.

— Я выйду в сад.

— Хорошо.

— Ты придешь?

— А кто же?

— Да, глупый вопрос. Все, пока.

— Ты молодец. До связи! — Галдин отключил телефон.

Дуневич посмотрел на него и спросил:

— Участковый сильно помог?

— Он был на территории поместья.

Дуневич оживился.

— Лену видел?

— Нет. Кто бы ему показал ее?!

— Плохо.

— Все идет по плану, Славик. Найдем мы Лену и вытащим ее. Слово даю. Приедет Снегирь, будем работать вдвоем да еще с Султаном. Нам ни одна охрана не помешает.

— Снегирь?

— Я тебе не называл имя товарища?

— Нет.