сумму, которая развязала бы ей язык.

— Мы дадим вам эти деньги.

Шарль вынул бумажник, и взяв из него две купюры по тысяче франков, подал Панафье.

— О, это много, — сказал тот.

— Господин Панафье, мы просим вас принять эти деньги. Употребите одну из купюр на дело, а другую возьмите себе.

Панафье больше не сопротивлялся. Он взял деньги, подошел к окну, и посмотрев на них, наивно проговорил:

— Как странно! И правда — они синие!

— До послезавтра, господин Панафье, — сказал Винсент.

— Прощайте, господа.

Панафье вышел, держа руку с зажатыми в ней купюрами в кармане. Затем, в восторге от полученной суммы денег, он зашел в магазин новинок, купил четырнадцать метров модной ткани и сразу же побежал домой.

У входа его остановил Левассер.

— Господин Панафье! — закричал он.

— Что такое?

— Вам письмо.

— Хорошо.

Панафье взял письмо, узнал крупный почерк Ладеша и прочитал:

"Господин Панафье, все идет хорошо, но мы сбивались со следа два раза. Тем не менее, мы получили очень любопытные сведения. Я приду завтра утром в десять часов к вам. Преданный слуга Исидор".

— Отлично! — громко сказал Панафье. — Наконец-то я могу отдохнуть до завтра.

Обернувшись, чтобы подняться по лестнице, он увидел, что Левассер все еще стоит перед ним.

— Что вам еще от меня нужно? — спросил он.

— Я хотел пригласить вас сегодня вечером отправиться со мной.

— Куда это?

— Сегодня наш обед в обществе Детей лиры Орфея.

— Ах, да…

— Кроме того, я должен вас поблагодарить. Я такой человек, который всегда платит вежливостью за вежливость.

— Что вы хотите сказать?

— Моя жена сказала мне, что вчера, когда она возвращалась от тетки, потому что бал не состоялся, вы вместе с вашей дамой встретили ее и были так добры, что взяли с собой ужинать к вашей родственнице.

Озадаченный Панафье стоял перед привратником, не зная, что ответить.

Сквозь стеклянную дверь в комнату привратника он увидел свежее, смеющееся личико Нисетты. Он хотел что-то сказать, но ничего не мог придумать.

— Что же, — продолжал Левассер, — согласны ли вы пойти со мной? За десертом будет пение.

— Хорошо, я согласен.

— Вот и отлично, мы отправимся в четыре часа.

— Договорились.

В эту минуту появился посетитель, обратившийся к привратнику, и Панафье вошел в комнату, говоря Нисетте:

— Нечего сказать, хороша!

— Как поживаешь, Поль? — смеясь, спросила она.

— Я скажу тебе это завтра.

— Как это?

— Да, сделай так, чтобы мы пообедали завтра с тобой вдвоем.

— Отлично! Где?

— У Бребана. Ты видишь, что я делаю все, как следует, но молчи. Вот твой муж!

— Вы были так любезны, что рассказали все это, госпожа Левассер, — прибавил он.

— Ну что вы, господин Панафье, без вас я проскучала бы весь вчерашний вечер.

— Ах, — воскликнул Левассер, — вы не можете себе представить, как она вам благодарна за приглашение. Знаешь, Нини, я пригласил господина Панафье отправиться со мной в мое общество.

— Иди, мой милый, позабавься, так как завтра придется тебе снова остаться одному.

— Завтра? — переспросил Левассер.

— Ну да, я ведь говорила тебе вчера, что тетка отложила бал на воскресенье.

— Ты мне этого не говорила.

— Ах, я совсем забыла… Но если ты этого не хочешь, я не пойду.

— Ну что ты, моя милая, поезжай.

И Левассер поцеловал Нисетту в лоб, в то время как она нежно пожимала руку Панафье.

— До свидания, — сказал Панафье.

— До скорого свидания, — отвечал Левассер.

Поль поспешно взбежал по лестнице, и так как Луиза была в мастерской, то он написал ей несколько строк, объяснив, что проведет вечер в обществе Детей лиры Орфея. Затем, положив в конверт купюру в сто франков, он написал сверху: "На платье" и положил конверт вместе с купленным материалом, говоря:

— Сегодня вечером я могу вернуться поздно и все-таки буду принят любезно.

В четыре часа он отправился с Левассером на обед Детей лиры Орфея.

Глава XI

У ДЕТЕЙ ЛИРЫ ОРФЕЯ

Одно время в Париже существовали маленькие клубы для ремесленников, которые собирались два раза в неделю у торговцев вином. На этих собраниях не было места политике. Здесь собирались, чтобы петь и ободрять певцов. Иногда даже бывали состязания на призы.

Общество Детей лиры Орфея было одним из таких. Все знали друг друга в этом обществе, и всем было весело. Непринужденные обеды были просты, но сытны, и стоили всего два франка семьдесят пять сантимов, включая бутылку вина и кофе.

Когда после окончания обеда был подан кофе, один пожилой человек, сидевший в середине стола, взял маленькую палочку, лежавшую рядом с его прибором, и постучал несколько раз по столу. Сразу же водворилось молчание.

— Господа, — сказал он, — можете курить!

Веселый гомон встретил эти слова.

Все вынули из карманов сигары и трубки, тогда как пожилой человек, бывший председателем Детей лиры Орфея, продолжал:

— Господа, сейчас начнется пение, но мы должны напомнить членам общества и посетителям, что все политические и безнравственные песни строго запрещены.

Эти слова были встречены аплодисментами, и сосед председателя — учитель пения — встал со словами:

— Первым буду петь я, затем наш коллега Левассер, затем — господин посетитель Жак.

После этого началось пение, и каждую песню встречали и провожали самыми горячими аплодисментами.

Все это было очень наивно, но честно и весело, гораздо лучше, чем времяпрепровождение в кафе-концертах. Песни, которые тут пелись, были до такой степени просты, что Панафье, ободренный примером других, согласился тоже спеть что-нибудь.

Окончив свою песню, Панафье вдруг заметил устремленный на него взгляд человека, сидевшего на другом конце стола.

— Знаете ли вы этого господина? — спросил он, обращаясь к своему соседу.

— Этого блондина, у которого такие блестящие глаза?

— Да-да.

— Нет, не знаю. Я вижу его здесь в первый раз.

— Значит, он не из членов клуба?

— О нет, а разве вы его знаете?

— Нет, но я его где-то видел и хотел узнать его имя.

— A-а! Это очень просто.

— Как это?

— Когда наступит его очередь петь, учитель назовет его имя.

— Действительно…

Пение продолжалось, и наконец настала очередь человека, заинтересовавшего Панафье. Учитель назвал его: "Посетитель Густав".

Панафье сделал досадливое движение, затем, подумав несколько минут, спросил Левассера:

— Сюда может приходить кто угодно?

— Нет, надо быть представленным.

— В таком случае, вы можете узнать, кто этот человек, у члена клуба, пригласившего его?

— Про этого высокого блондина, у которого женское лицо и бас?

— Да. Но только не говорите, что я вас просил об этом.

— Нет, я только загляну в книгу и спрошу члена клуба, который его привел: "Кто этот господин, которого ты привел и у