class="p">— Простить мне? Что ты собираешься мне прощать?

— То зло, которое ты мне причиняешь.

— Я причиняю тебе зло?!

— Ты принимаешь такой удивленный вид, как будто я говорю с тобой по-китайски. Вы, мужчины, меня удивляете. Вам нравится легкая любовь. Вы привыкли забывать назавтра же ту женщину, с которой были знакомы сегодня. Я не говорю, что не люблю своего мужа. Я бы солгала, утверждая подобное. Но, чтобы делать так, как поступаю я, нужно чувствовать очень сильную любовь к вам.

Поль пристально глядел на Нисетту, стараясь угадать — правду ли она говорит. Но взгляд и голос казались одинаково чистосердечными.

Видимо, она говорила правду.

Затем он налил ей стакан вина и продолжал вслух:

— Послушай, моя милая Нисетта, ты и в самом деле дурочка. Я очень люблю тебя, и жаль, что ты этого не замечаешь. Ты не умеешь сдерживаться, и если бы я об этом не заботился постоянно, то мы давно нажили бы себе новые неприятности.

— Скажи мне, ты очень любишь Луизу?

— Да, я очень люблю Луизу. Когда я познакомился с тобой, я не обманывал тебя по этому поводу. Луиза — несчастная девушка, с которой я познакомился в более счастливые времена. Она была работницей без поддержки, без семьи, и я чувствовал к ней чисто братскую привязанность. Ты знала все это, когда я с тобой познакомился, и эта ревность кажется мце запоздалой.

— Дело в том, что тогда я верила, а теперь не верю. Я вижу истину — ты любишь, прямо обожаешь, Луизу и не любишь меня.

— В таком случае я не могу объяснить себе твоего присутствия здесь.

Несколько минут Нисетта сидела смущенная. Она молча налила себе стакан шампанского и залпом выпила его.

— Ах, Боже мой! — заговорила она наконец. Ты сегодня очень любезен, а почему? Потому, что ты хочешь знать.

— Что я хочу знать? — спросил Поль, хмуря брови и полагая, что Нисетта угадала его планы.

— Ты хочешь знать, почему я увезла твою обожаемую Луизу к Баландье.

— Хватит, Нисетта, ты совсем с ума сходишь. Луиза сразу же рассказала мне, что происходило у Баландье. Пожалуйста, не делай такой вид. Я все знаю, повторяю тебе, и могу сказать, что ты занимаешься плохими делами. А между тем, Нисетта, ты достаточно хороша, чтобы не опускаться так низко.

— Что ты хочешь сказать? — с досадой проговорила Нисетта.

— Я хочу сказать, что ты хотела свести Луизу с этим человеком.

— А, так она сказала тебе это? Хорошо. Да, я пробовала это сделать, но я не занимаюсь этим постоянно. Я хотела сделать это из ревности. Я страдаю, видя, что ты бросаешь меня из-за этой девчонки. Я хотела погубить ее, чтобы убить твою любовь к ней.

— Нисетта, я не могу поверить в твою любовь.

— В таком случае, я повторяю тот же вопрос, который мне задал ты: для чего же я здесь?

— О! Это совсем другое дело. Ты скучаешь, захотела развлечься, прежняя любовь вернулась к тебе на мгновение.

Между тем Нисетта, разговаривая, бессознательно поглощала вино, которое наливал ей Поль. Ее глаза сделались живее, улыбка — веселее. Она пододвинулась к Полю и, глядя ему в лицо, сказала:

— Послушай, скажи мне откровенно: правда ли, что ты не веришь, что я тебя люблю?

— Нет, я верю. Ты меня любишь, но не очень сильно. Твоя любовь не делает тебя счастливой, когда ты удовлетворена, точно так же, как не делает тебя несчастной, когда ей встречается какое-нибудь препятствие.

— Ты так думаешь? Ну, ты действительно глуп, мой милый Поль. О-о! — вскрикнула она, вскакивая и страстно целуя его. — Я очень люблю тебя!

Панафье спокойно наблюдал за Нисеттой и увидел, что довел ее до того состояния, какого добивался. Он налил ей еще стакан шампанского и сказал:

— Ну, выпьем, Нини.

Та послушно взяла стакан, чокнулась и выпила залпом. Тогда Панафье привлек к себе молодую женщину, говоря:

— Слушай, Нисетта, я хочу с тобой объясниться, но только с условием, что ты будешь откровенна. Я страстно люблю тебя, Нисетта, и надеюсь, что ты это видела.

— Да, раньше, но с некоторых пор ты сильно изменился.

— Это правда. Но это еще не значит, что моя любовь к тебе уменьшилась. Просто мой рассудок говорит, что нужно быть осторожнее, и я боюсь.

— Боишься! Чего?

— Боюсь тебя.

— Меня! Ха-ха-ха, — засмеялась Нисетта.

— Ты, кажется, смеешься надо мной? Не смейся, Нисетта. Я сказал тебе, что хочу объясниться с тобой. Я люблю тебя — и боюсь. Боюсь потому, что у тебя самый добродетельный вид, а между тем это неправда.

Нисетта перестала смеяться и устремила на Поля пристальный взгляд, стараясь понять, что он хочет сказать.

— Ты упрекаешь меня потому, что я тебя люблю, — сказала она сухо.

— Нет, это было бы слишком смешно. Но, готовый полюбить тебя, я хотел узнать — кто ты, так как мне казалось странным, чтобы женщина твоих лет, твоего вида была связана со смешным стариком, и главное, чтобы женщина с твоим умом занимала такое низкое положение.

— A-а! Так ты хотел знать, кем я была! — повторила озадаченная Нисетта.

— Да, я чувствовал себя готовым полюбить тебя, но я по нескольку дней проводил, не видя тебя, стараясь уничтожить эту любовь.

— А Луиза? — спросила Нисетта, пристально глядя на него.

— Так слушай же, — продолжал Поль. — Если бы я мог тебе верить, я мог бы быть способен бросить из-за тебя все.

Голова у Нисетты начинала немного кружиться, тем не менее, услышав эти слова, она заставила Поля выдержать свой взгляд, говоря:

— Правда ли то, что ты мне говоришь?

— Совершенная правда. Я хотел узнать и узнал.

— Узнал? — с беспокойством повторила она.

— Да. Я буду с тобой откровенен. Что меня главным образом пугает в тебе — это то спокойствие, с которым ты лжешь.

— Что ты хочешь сказать?

— Да, Нисетта, Ты говоришь про твою любовь ко мне, а я знаю, что ты любишь Пуляра. Знаю, что ты любила Жобера.

Последние слова совсем озадачили Нисетту.

— Смеешь ли ты опровергать мои слова? Я знаю все! Все — понимаешь ли ты?

Говоря это, он привлек ее к себе и стал наблюдать за тем впечатлением, которое производят его слова.

— И тем не менее я люблю тебя, люблю ужасной любовью, с которой вынужден бороться.

— Ты любишь меня несмотря на все, что ты сказал? — продолжила она.

— Нет, не совсем так, потому что мои страдания и сомнения слишком велики. Слушай, Нисетта, я сказал тебе в начале нашего разговора, что я хотел бы, чтобы ты была со