— Пацан говорит, что прилетел на звездолете, вместе с другими заключенными, то есть с нами. Значит, он не поселенец, а глюк.

— Это можно проверить. На планете три лагеря, и каждый из них основала команда из одного звездолета. Он мог лететь и не с нами, а другим рейсом. Свяжись и узнай.

— Подожди, Крон, — послышался в динамике еще один голос. — Возможно, я этого мальчика знаю...

— Траст, откуда ты его можешь знать? Этот парнишка пришел из джунглей. Мы как раз собираемся проверить, глюк это или нет. Хочешь посмотреть, как его разнесут пушки? Обещаю, что будет интересно, мне давно хотелось попробовать спаренные, мощи у них достаточно, чтобы покрошить на мелкие кусочки слона.

— Сначала я с ним поговорю, а потом, может, и разнесем его на куски.

— Да говори, кто тебе мешает. Глюк он и есть глюк, о чем с ним можно разговаривать?

— Как тебя зовут, мальчуган? — спросил новый голос.

— Даниил.

Мальчик устал, он хотел спать и есть и не понимал, почему волчица привела его к лагерю. Неужели хотела, чтобы эти люди его убили?

— Кто твоя мама, и где она сейчас находится?

— Про мать и ты, Крон, мог бы спросить, и все бы сразу стало ясно. Учись допрашивать. У глюков не бывает матерей.

— Бывает, да не одна! Все зависит от дозы.

— Мама умерла еще на земле. Она служила штурманом на боевом корабле, а потом получила звездную болезнь...

— Открывай ворота, Крон.

— Траст, ты в своем уме?! Выходит из джунглей какой-то парнишка, говорит, что его мать когда-то была штурманом, а ты сразу его собираешься впустить? Я уважаю твое космическое прошлое, но верить на слово, да еще неизвестному глюку, это слишком!

— С чего ты взял, что это глюк?

— Ты когда-нибудь видел хоть одного мальчишку в космосе?

— Крон, не зли меня. Если я говорю, что ждал этого мальчика, значит, так оно и есть.

— Это опасная планета, Траст, у нас уже половина ребят погибла из-за подобных глупостей. Кто-то хотел поиграть со зверями, а кто-то решил, что за воротами рай. Теперь они все мертвы. А если пацан несет в себе какую-нибудь заразу? Он же вышел из джунглей...

— Мальчишка не заразен...

— Ты слышал о том, что хоть один человек смог прожить в лесу больше суток? Так вот, таких людей нет! Значит, и пацана этого нет, он всего лишь глюк!

— Если один и тот же глюк видят трое, то это не глюк, а что-то реальное. Открывай. А что это за пацан, как он здесь оказался и почему я его ждал, не твоего ума дело. Беру ответственность на себя и гарантирую, что ребенок безопасен, и на нем нет никакой заразы.

— Траст, давай я лучше пальну из пушки, и у тебя не будет проблем, и у меня. Нет мальчишки — нет проблем!

— Я сам с ним разберусь без твоей помощи.

— Как знаешь, только мне придется доложить обо всем Горилле. Может, он захочет тебе за это голову оторвать? Рок, ты слышал? Траст приказал мне пустить пацана, несмотря на мои предупреждения...

— Я подтвержу, что ты пытался его остановить.

Ворота перед Данькой медленно открылись. Он как завороженный следил за пушкой, которая двигалась, держа его на прицеле.

Мальчик не понимал того, что происходит. Он слушал эти голоса так, словно они звучали по телевизору. Все казалось нереальным, каким-то глупым и никак не относилась к нему. Это были только голоса...

Пирс с отвращением посмотрел на гору дисков.

— А это еще зачем?

Траст пожал плечами.

— Представь себе мальчика, которому едва исполнилось двенадцать лет, худенького, смешного и наивного. И вот его ловит полиция и ведет в участок...

— Почему его должна ловить полиция?

— Вспомни свое детство, мое или Зигина. Мы все оказались на улице еще детьми. Неужели ты думаешь, что его ждет что-то другое? Его мать умрет, если уже не умерла, хозяин выбросит его из квартиры, которую они снимают, и он окажется на улице...

— Ты нашел адрес, где живет Кристина?

— Пока нет...

— Почему?

— Потому что вся информация о ней закрыта. — Пирс выругался:

— Но я сумел влезть в файлы парнишки...

— Там есть адрес?

— Нет там почти ничего, кроме дня рождения и места, Но я уже кое-что добавил. Теперь, если он окажется в полиции, его не уничтожат, а отправят на твою планету.

— Лично я считал, что мы найдем мальчика, посадим в шлюпку, переправим на один из наших звездолетов и увезем мальчугана с собой. Позже привезем к нему снежных волков, дадим им возможность порезвиться в джунглях...

— Большинство файлов Зигина, Кристины да и самого Даниила закрыты самым высшим допуском, который мне не удается открыть. А под завесой секретности спрятан адрес, где живет Кристи.

— Это плохо, никуда не годится, — покачал головой Пирс. — Мы рассчитывали на нечто другое.

— Нам неизвестно, где сейчас находится мальчик, и мы этого не узнаем, пока не произойдет что-то скверное, поэтому я и подстраховался. Как только парнишку арестуют, его направят в космопорт и туда же переправят и снежных волков. Я сделал так, что это произойдет почти одновременно, а мне придет сообщение о том, что нужные события произошли. Это будет сигналом, что нам пора отправляться на твою планету.

— Не нравится мне это, мальчишке придется трудно...

— Пока мы ничего другого не можем сделать. Ты помнишь, о чем просил нас Зигин? Он хотел, чтобы мы сделали из его сына звездного разведчика, чтобы мальчик научился управлять звездолетом и был готов к любой неожиданности. Так? А этого можно добиться, только заставив его принимать самостоятельно решения и отвечать за них своей головой. Придется ему побыть бездомным и никому не нужным...

— Кто работает против Зигина и его семьи, это тебе удалось выяснить?

— Я просмотрел кое-какие файлы. Многое стерто, все остальное засекречено таким кодом, что до этой информации не добраться. Как ты думаешь, почему Зигина прятали в тюрьме больше десяти лет?

— Вероятно, мстили за ту историю с десантным звездолетом.

— Это только повод, причина не в этом.

— И в чем же?

— На твоей планете Зигин обнаружил следы древней цивилизации...

— Что?!

— Чему ты так удивляешься, ты же сам направил его туда, рассказав о своей пещере...

— В той пещере ничего не было, кроме рисунка большой собаки, и то рассмотреть и понять, что нарисовано, было почти невозможно, все размыто, поэтому я решил, что это просто шутка матери-природы, а Зигину сказал только потому, что ему нравятся всякие диковинки.