Саша видит вдалеке озеро. Дети отпускают ее руки и убегают куда-то в сторону, оставляя девушку одну перед голубой гладью. Кувшинки плавают на поверхности воды, одна подплывает слишком близко к берегу, и Куприянова решает вытащить ее. Опускается на четвереньки, вытягивается над озером, опускает взгляд вниз и застывает. Элизабет Манн улыбается ей из воды.

***

В этот раз Куприянова просыпается сама. Самаэлю не приходится вновь применять силу и выслушивать вопли девушки.

Она садится на кровати, размышляя о том, что, наверное, ей лучше сразу засыпать в сидячем положении, тогда не придется тратить силы на бессмысленное занятие. Она хочет подтянуть к себе одеяло, но это не представляется возможным, так как на нем с двух сторон от Саши лежат дети. Каждый спит в обнимку со своей игрушкой. Вид малышей перекрывает поток воздуха. Куприянова вылезает из постели, забыв про осторожность и про то, что на ней одна только рубашка.

Как она могла заснуть рядом с этими маленькими монстрами? Девушка пятится назад и врезается спиной в тумбочку. От такого маневра ваза с цветами готовится упасть на пол, но Саше удается перехватить ее. Она вцепляется в тонкий хрусталь, успев рассмотреть свежие полевые цветы. Их здесь сегодня не было. Куприянова пытается вспомнить, может, она попросила Дворецкого принести цветы, но ничего не выходит. Полевые цветы что-то напоминают, но картина тут же ускользает из головы девушки, и ей остается лишь хлопать ресницами. В последний раз взглянув на вазу, Саша оставляет ее в покое и, повернувшись, направляется к камину. На кровать она не ляжет, пока там эти карманные монстры.

Самаэль наблюдает за смертной, как та бредет к камину и почти падает перед ним, не замечая ничего вокруг себя. Она тянется руками к огню в попытке согреться, и воин в последний момент успевает оттащить ее назад, когда она чуть ли не наполовину залезает в камин.

— Смертная, — рычит мужчина в лицо Саше, развернув к себе. Она не реагирует, продолжая смотреть сквозь ангела.

Самаэль хмурится. Приподнимает лицо девушки, в очередной раз всматриваясь в ее глаза. Вроде ничего не изменилось, но воин не верит, что все так просто. В этом доме просто не бывает.

— Смертная, — зовет мужчина второй раз, встряхивает Куприянову для верности и, когда та не реагирует, тащит к огню, только теперь заметив, что Саша холоднее всех этих существ, вместе взятых.

Жар от каминного пламени благоприятно влияет на сознание. Через полчаса девушка начинает ерзать в руках Самаэля, вынуждая его разжать пальцы и отступить. Куприянова проводит руками по лицу, размазывая остатки странной прострации, в которой пребывала.

— Полевые цветы, — глухо произносит она, продолжая закрывать лицо ладонями. — Кто принес сюда полевые цветы?

— Одно из существ, когда ты уснула, — воин садится в кресло и тянет девушку за собой, усаживая её к себе на колени. — Что случилось? Тебе снова что-то снилось?

— Здесь мне всегда что-то снится, — обреченно выдыхает Саша.

Она без понятия, что ей снилось. Очередная порция каких-то безумных ощущений вперемешку с чем-то приятным, заставляющим желать этого снова и снова.

— Как они оказались в моей постели? — Куприянова кивает в сторону кровати, где дети продолжают мирно спать.

— Сами пришли, — Самаэль бросает взгляд на постель и едва заметные фигурки монстров.

— Ты их не остановил, — без лишних эмоций констатирует девушка, поворачивая голову к ангелу. — Ты думаешь, я могу сойти здесь с ума? Может, уже схожу, позволяя чудовищам спать в своей постели, приводя их в комнату — единственный оплот безопасности, — разгуливая по этому дому... Со мной что-то происходит, — все так же бесстрастно заявляет Саша, возвращаясь глазами к огню. — Что-то уже произошло.

Мужчина не отвечает, рассматривая смертную в своих руках. Черные волосы закрывают тонкое лицо, белая рубашка, не застегнутая на все пуговицы, свесилась с одного плеча. Пальцы подрагивают, касаясь обнаженных коленей. Смертная, и правда, выглядит необычно. Он ждал слез, криков, всего того, к чему успел привыкнуть за это недолгое время. Но она не собирается плакать и не заламывает руки, не требует от него защиты. Она изменилась. Самаэль не знает, когда Саша успела преобразиться, но это произошло. В ней словно поселилось что-то новое, непознанное им с первого взгляда. И он не ведает, что с этим делать.

— Я хочу пройтись,.

Куприянова, поднимается на ноги и мужчина не останавливает её пока она бредет к оставленным на стуле брюкам. Застегнув штаны, девушка оставляет мокасины в стороне и направляется к выходу из комнаты. Самаэль преграждает ей дорогу.

— Тебе не стоит идти туда ночью, — предупреждает он. — Днем это твой дом, но ночью здесь…

— Это мой дом всегда, — перебивает Саша, подняв голову, скользнув взглядом по лицу мужчины. — Это мои владения.

Куприянова касается руки ангела, и тот отступает, повинуясь этому легкому прикосновению. Дверь открывается и закрывается. Шагов босых ног не слышно. Самаэль подходит к окну, прокручивая в голове произошедшее и то, что показалось ему наиболее странным во взгляде девушки. Вспоминает и, оттолкнувшись от подоконника, идет к двери. Глаза Саши стали темнее.

Куприянова не доходит до лестницы, ведомая непонятно как зародившимся желанием прогуляться. Свечи горят, отбрасывая причудливые тени на стены. Девушка не вскрикивает и не пытается спастись, когда ее неожиданно хватают за руку и прижимают к стене.

— Смотри на меня, смертная, — Самаэль прижимает Сашу ближе к себе, не давая вырваться. Одной рукой дергает за подбородок, второй подносит горящую свечу к ее лицу. — Какого цвета у тебя глаза, смертная? Каков цвет твоих глаз?

Он чеканит каждое слово, сдавливая подбородок, заставляя девушку вынырнуть из омута, в котором она погрязла, и, наконец, очнуться, стать снова той смертной, которая раздражает его одним своим существованием.

Куприянова не разбирает, откуда идет боль. Она морщится и прикрывает глаза, спасаясь от пламени свечи. Пытается податься назад, но там стена, тогда вперед, но там уже каменная преграда. Знакомая преграда: от нее исходит тепло, как от камня, нагретого летним солнцем. Саша утыкается лицом в эту преграду, жесткую и приятную одновременно. Она бы потерлась щекой, как кошка, но ее голова фиксирована и она не в состоянии сделать лишнего движения.

Самаэль хмурится, увидев, что смертная не собирается отвечать на его вопрос. А это важно. Он не готов точно сказать, почему, но важно. Выпустив подбородок девушки из своих пальцев, мужчина касается обнаженного плеча Куприяновой, ведет вверх, потом назад, накрывает ладонью заднюю часть спины и уже здесь сжимает пальцы, надавив, вырвав долгожданный вскрик.

— Мне больно, — шипит Саша и старается мотнуть головой, на что воин хмыкает и вновь заставляет девушку посмотреть на себя, запрокинув ее голову.

— Какого цвета твои глаза?

— Серо-зеленые, — поспешно отвечает Куприянова, смотря на недовольное лицо мужчины. — Отпусти меня, больно ведь.